– Скучал? – искренне поинтересовалась Милка.
– Конечно, – так же честно ответил я.
– Ой, ладно. Даже и не вспоминал, наверное. Французская Ривьера скучать не давала, наверняка.
Единственная девушка в нашей компании шустро хлопнула меня по заду и вытащила из кармана пачку сигарет.
В общем, все было как обычно. Жека задирал сестру, Гарик – Томпсона, я пытался веселить всех, на том и держались. Наверное, именно в этот момент, а может быть, и позже – думаю, никто конкретно не может вспомнить эти переломные моменты или ощущение чего-то нового, необычного, того, что вот-вот должно произойти с нами, – это и случилось.
– Эй, смотрите, – неожиданно позвал нас Гарик, когда мы в очередной раз над чем-то глумились.
Выворачиваясь из Милкиного нежного захвата, я успел только обратить внимание на стройные ноги, вышагивающие по асфальту, обновленному к первому сентября. И портфель нашей англичанки рядом с ними. Точнее, можно было сказать «моей англичанки», потому что весь прошлый год я занимался с ней индивидуально несколько раз в неделю. С ней рядом семенили эти ноги, но чьи они, я не успел разглядеть.
– Интересно, кто это с ней? – озвучил мои мысли Жека.
– Вам бы только на новеньких слюни попускать, – фыркнула его сестра.
И теперь все внимание обратилось к ней, но она не успела ничего сказать. Навстречу к нам шел еще один всезнающий чувак из класса.
– Два пальца об асфальт, он уже все знает, – предположил Гарик, когда мы услышали еще издалека приветствие одноклассника.
– Привет, Илюх, – хором поздоровались мы, парни еще и пожали друг другу руки.
И только Милка сказала:
– Привет, придурок.
– И тебе привет, ненормальная, – в ответ услышала она.
Все помнили, что у этих двоих что-то там когда-то было, только никто точно не знал что. И почему вдруг это что-то развалилось, оставив после себя одного «придурка» и вторую «ненормальную», – хранилось в тайне. Никто из нас не лез с задушевными беседами к Женькиной сестре, а она сама не очень-то и хотела делиться секретиками.
Мила считалась симпатичной девушкой, даже очень, со своими светлыми волнистыми волосами, огромными голубыми глазами и фигурой, созревшей для всего сразу, но никому из парней, кроме меня, она не давала шансов. Да и у нас с ней существовали свои правила.
– Видели уже? – тут же, без предисловий, начал Илья.
– Я же говорил, – усмехнулся Гарик.
– Видели, – даже Томпсон загорелся, что меня скорее удивило, чем обрадовало. – Вообще вы знаете, почему волосы, собранные в хвост, у женщины так равномерно раскачиваются при ходьбе? Если взять, например...
– Подожди, Томпсон, – перебил его Жека. – Давай об этом потом. Так что там с новенькой?
Илюха подкинул рюкзак плечом, посмотрел себе за спину, словно опасаясь – вдруг кто-то его услышит или увидит. В общем, как обычно, этот перец нагонял таинственности, соответствуя своему имиджу и фамилии, которая походила на фамилию известного телеведущего.
– Даже не знаю, стоит ли вам все рассказывать, – рисовался он, отставив ногу в белых «конверсах» и рассматривая носок кеды.
– Хорош загоняться, Малахов, – не выдержал Гарик. – Скоро и так все узнаем.
Подул легкий ветерок, рассеивая общее напряжение, со стороны школы послышались звуки детских песен о школе и голос завуча, которая любила, чтобы все ходили строем: пережитки совка все еще чувствовались даже в элитных школах, хотя давно уже должны были выветриться. Но до стариков все доходило на пятые сутки.
– Ладно, а то, я смотрю, вы совсем заскучали в этом болоте знаний. Пора внести некую…
– Без предисловий можно? – нетерпеливо цыкнул Жека.
– Можно. В общем, это сестра англичанки.
– Всякого быдла нам в классе не хватало, – буркнула недовольно Мила.
– Скворцова, может, сама расскажешь? – опять сцепились они.