Первая брачная ночь, для теперь уже миссис Снейп, оказалась ещё хуже, чем сама свадьба. На гордое заявление, что в постель с ним она не ляжет, носатый мерзавец полоснул взглядом и скривился так, что у Петунии от обиды слёзы на глазах выступили. Казалось бы и радоваться должна, что хотя бы к сожительству её принуждать никто не собирается, а всё равно обидно до дрожи. Вот кем нужно быть, чтобы уметь одним взглядом человека унизить и самооценку в грязь втоптать?!
Спать разошлись по разным комнатам: Петуния в бывшую супружескую спальню, Снейп в гостевую. Дети совершенно равнодушно отнеслись к присутствию чужого мужика в доме и улеглись спать самостоятельно сразу после ужина. Петунии тогда даже подумалось, что всё не так уж плохо, как могло бы быть, но часам к трём ночи она уже горько жалела о том, что «близости» не случилось. Нет, от Снейпа ей совершенно не нужны были ни плотские утехи, ни романтика, просто ужасно хотелось спокойно уснуть, прижав к себе Дадлика, но не получалось — страшно! Кто же разберёт, что на самом деле у этих чокнутых упырей на уме? Вдруг новый муженёк её во сне прикончить собирается? А если с ней сын будет, вдруг и его не пощадит?! Как жаль, что ничего у них с этим чёртовым Снейпом не было! Ведь если бы было, она бы чувствовала себя гораздо спокойнее. Всё же, чтобы убить женщину после секса нужно быть совершенным извергом и маньяком, а как бы плохо она о Снейпе ни думала, последней черты он в её глазах ещё не переступил. А так получается, что ничем кроме дурацкой бумажки с печатью они не связаны и убить её можно без зазрения совести! Чем дальше, тем больше крепла уверенность, что в живых её не оставят. Оставалось только молиться…
Рассвет Петуния встретила, прячась за шторой и пристально вглядываясь в дверь, в ожидании, когда она отворится и… Но то ли молитвы помогли, то ли Снейп решил ей на нервах подольше поиграть — за ночь ничего ужасного так и не случилось.
За завтраком Петуния была нервной и усталой, и всё ждала, когда муженёк ей, как и положено в драмах, яд в кофе сыпать будет, раз уж ночью убивать не стал. О чём думал Снейп, так и осталось для неё тайной. Молчал, сверлил ненавидящим взглядом, но «спасибо» за приготовленный завтрак сквозь зубы всё-таки процедил, и Петуния немного воспрянула духом. Может удастся ещё пожить на белом свете?!
Новая жизнь налаживалась со скрипом. Снейпу потребовалось совсем немного времени, чтобы убедиться — в доме № 4 по Тисовой улице за внешне благопристойным фасадом скрывается форменный дурдом.
Минимум трижды в день: за завтраком, перед полуденным отдыхом и на ночь Дадли закатывал скандалы на тему: «Почему этот «чокнутый Поттер» теперь живёт в его комнате?».
Избалованный сверх всякой меры мелкий пакостник «Дадличек-Дидичка» Северуса бесил. Против всякой логики не Гарри, а именно этот зажравшийся гадёныш ассоциировался у Снейпа с очень ранней версией Джеймса Поттера. Как вообще можно было к четырём годам вырастить из ребёнка такое?!
В вопросах воспитания этого индивида Северуса удивляло многое, но, пожалуй, самым странным казалось, что Дадли почти не вспоминал о родном отце. А ведь с момента его смерти и прошло-то всего ничего меньше трёх месяцев. Сам он поначалу, конечно, воздействовал на детей магией, но совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы они не пугались присутствия чужого человека в доме. Ни на что другое его колдовство повлиять не могло. Так откуда такие результаты? Почему Гарри не стремился вспоминать Вернона Дурсля, Северус понимал, но почему до него не было никакого дела Дадли, которого отец любил и баловал? О том, что Дамблдор позаботился о психологическом комфорте мальчика, надеяться не приходилось. Оставалось предполагать худшее — потребительское отношение Дадли к окружающим уже перешагнуло все разумные пределы.
Решив, что раз его приставили к мелкому Поттеру в качестве няньки-охранника, то неплохо было бы объяснить мальчику некоторые моменты, Северус первым делом рассказал о волшебстве. Гарри не удивился, не огорчился и не обрадовался — сосредоточенно кивнул и уточнил: «Значит, я не ненормальный?» Получив утвердительный ответ, кивнул ещё раз и, по-свойски ухватившись за Северусову руку, спросил: «А ты пришёл меня от Дурслей защитить? Ты мой фей! Когда ты научишь меня колдовать?» Глядя в предвкушающе блестящие зелёные глазёнки, Северус понял, что влип, потому как о характере подопечного некоторое представление уже имел.