Зворыкин отбивался, ругая усача «масленкой» и, зависнув на поручнях, орал в небо: «Пролетит самолет, застрочит пулемет, загрохочут могучие танки». Андрюня!.. мы их… мы всех… пусть только сунутся… в мелкую крошку!
Ухнул паровоз. Повез моего друга на запад. Там у границы стоял мехкорпус, в одном из полков которого Валька будет командовать батальоном.
Путь в лагерь был долог и тернист. Я падал, цеплялся ногами за чвакающие бугорки в мокрой траве. Потом кто-то пихнул меня в дерезу, и пришлось отдать пол рукава колючему паразиту.
Тропа оказалась утыканной березняком, ветки били по глазам, в ноги бросались поваленные бревна. Удивляясь обилию возникших препятствий, я забредал все дальше в какие-то хвощи и папоротники, пока не заблудился окончательно.
Идиотизм полный! Вчера только проводил занятия с курсантами по ориентированию на местности. Эдакий умный дядя: «Здесь, товарищи стрелки, мох, значит, север там». «Марш-бросок на пересеченной местности это, понимаете, не шутки!» Ага. Кто бы мне сейчас рассказал лекцию о преодолении сильно пересеченной местности в состоянии алкогольного опьянения. Да еще с форсированием болота.
Я предался унынию. Ну, в самом деле, ― теряю невесту, лучший друг уехал черт-те куда, заблудился в лесу, да еще кусают здоровенные, как бомбовозы, комары. Попытался крикнуть, но вышло какое-то булькающее кваканье. Естественно, никто не отозвался, за исключением туземного нетопыря, который сразу же нарочито громко захлопал крыльями, создавая невозможные условия для отдыха. Пришлось оставить уютную кочку и брести дальше. Только вот куда? Лес тянулся на десятки километров до старой финляндской границы и не дай бог забраться в эти чащобы — с фонарем не найдут. Я помнил, что станция расположена точно к северо-западу от лагеря, но это мало чем помогло. Северная звезда была затерта облаками, а попытка вглядеться в небо закончилась кувырком в лужу. Перевернулся на спину, лежу.
Красиво августовское небо. Кроны дерев скрывают тучи, мигают редкие звездочки. Показался месяц, потом второй, и я осознал, что пьян вдрызг. В этой мысли утвердил легкий смех невдалеке. Кто-то был рядом. Собрав остаток сил, удалось встать и вылететь на тропу, посередине которой застыл мощный ствол.
Мне стало не по себе — ствол вдруг исчез, и появился ярко-красный зверь. Стояли вокруг него ведьмы и кормили еловыми ветками. Только были они почему-то в тренировочных шароварах и с цветами в головах.
«Вот он!» — атаковали ликующие голоса со всех сторон. «Медведь! Кто твоя невеста?» Мне завязали глаза и стали вертеть, подталкивая руками. Потом они замолчали и разбежались — слышно было, как удаляются шаги. Я сорвал повязку и, пытаясь остановить качающийся горизонт, споткнулся и упал на простертые руки сероглазой ведьмы…
Полностью прийти в себя удалось лишь к утру. Изредка мелькали вспышки просветления с обрывками разговора, но кто дотащил меня в лагерь — не помню. Уверен только, что они добрые славные парни. Принесли в дом, уложили спать и оставили на тумбочке полный котелок воды.
Натянув гимнастерку и ощупав карманы, я растерялся — кошелек с деньгами, ключи и удостоверение инструктора ОСОАВИАХИМа исчезли. Деньги ― ладно, тем более, что пропили мы их почти все. Помню, Валька стучал в окошко железнодорожной кассы и требовал отправить телеграмму в три слова «приготовьте сто рублей». Ключи, по-моему, я положил в пустой кошелек, есть шанс, что оставил в буфете. А вот удостоверение — это плохо. Могут из лагеря выпереть, если Еделев узнает.
А Еделев явился, как чёрт из табакерки. Читал нотацию, ударяя кулаком, возмущенно махал руками, но… Под конец речи кинул армейскую флягу. Первач! Похмелье не числилось в моих бедах, но жест начлагеря был дорог.
В понедельник я вступал в обязанности, которые начинались около 10-00. Судейство. Поэтому с утра на полигон тащиться было незачем, и к началу работы я выглядел не хуже остальных инструкторов. Вот только фраза «траектория движения пули» не задалась, и пришлось заменить ее на «линию полета». А так ничего. Временами, правда, желудок мстительно подбирался к пищеводу, но я регулярно гасил его водой.
Говорят, что в таком состоянии время идет медленнее. Не верьте. Оно вообще не идет, застывая липкой резиной на дне каждого часа. Казалось, что столетняя война была короче трудового августовского понедельника. Стрельбы — Матчасть — Планерка — Опять стрельбы — Упражнение «5+20» — «Дебет-Кредит» — Политзанятия в вечерней школе инструкторов.