— Ни хрена. Остаточная деформация все равно есть, значит, минимум психоспоры остались. А «гостю» — это как старая навозная лепешка для червяков.
— Максимов, да ерундистика это все.
— Товарищ старший лейтенант, — вздыбился Матвей, — я сам решу, где ерундистика, а где еще что!
Он перемахнул через забор в сад, а я сделал шаг к воротам. И прямо перед моим носом вылетел из ворот грузовик, сбив деревянный шлагбаум. Вслед за грузовиком выскочил доктор в халате и, потрясая зажатыми в кулаке бумагами, закричал:
— Стойте немедленно! Вернитесь!
Грузовик скрылся из виду. Доктор снял очки, вытирая лоб.
— Безобразие! — он спрятал бумаги в карман и неприязненно посмотрел в мою сторону. — Чем могу?
Я вытянул удостоверение.
— Старший лейтенант Саблин, комендатура.
— Рюрик Евгеньевич, горздравотдел.
Я чуть не рассмеялся. Рюрик походил на доктора из детских книжек.
— Нам надо осмотреть здание и проверить документацию на него. Не возражаете, Рюрик Евгеньевич?
— Да ради бога! Здание — вот, документы находятся в архиве…
Отомкнув архив, я уселся просматривать план здания и прилегающей территории — пока старшина рыскал в саду; к его приходу выдал полную справку:
— Дом одноэтажный, делится на административную и амбулаторную части. В подвале хозпомещения. Есть чердак. Год постройки 1892-й. Материалы: кирпич, известковый раствор, дерево случайных пород. Здание подключено к системе канализации и водоснабжения. Во дворе есть смотровой колодец. Векторная дислокация: 0,5-0,7.
— Хорошо, — Максимов проверил мои расчеты. — Кто тут главный?
— Сейчас дежурный врач Рюрик Евгеньевич.
Из-под двери докторова кабинета вился дымок жженного кленового листа, табачной пыли и еще какой-то дряни, набиваемой в папиросы фабрики Урицкого летом сорок второго.
Старшина постучал и, нерешительно кашлянув, зашел в кабинет.
— Посторонние в здании имеются? — поздоровавшись, спросил Максимов. — Родственники больных, знакомые кого-нибудь из персонала? Мы дезертира разыскиваем.
— У нас дезертир?! — изумился доктор, пожимая длинными плечами халата. — Откуда?!
Доктор раньше был толст. И толст весьма. Видно было, что одежда ему привычна, хотя и на два размера больше.
— Из посторонних была только девчонка местной ПВО, оказывали помощь. Полчаса, как увезли ее. Да вот лейтенант ваш видел машину.
Я кивнул, а доктор импульсивно продолжил:
— А дезертиров у нас, молодые люди, никаких нет и быть не может! У нас контроль, знаете ли!
Контроль обнаружился за столом в позе «спящий на посту». Пожилой отец семейства, присланный, очевидно, по разнарядке из рабочего батальона. Я спросил доктора на кой им вообще охрана. Рюрик возмущенно встрепенулся:
— Как зачем?! А продукты? У нас большое количество продуктов для анемиков*. Кроме того, глюкоза в ампулах и вино. На все палаты.
— Ну что ж, давайте смотреть палаты.
— Каждая на восемь койко-мест, — пояснял на ходу Рюрик, — дальше еще две по четырнадцать, а за ними — перевязочная.
Поочередно мы проверили все палаты. И там, где по восемь, и там, где по четырнадцать, и еще три комнаты на десять, женские. Стрелка РУНы все так же торчала в нуле, а Матвей разбег только усиливал. «Здесь он, голубчик, — можно было прочитать на его обычно унылой физиономии, — ищщас схватим!»
Когда подсел аккумулятор, мы уже обошли все палаты, докторскую, чердак и спускались проверить подвал.
— Замени! — Максимов отдал мне прибор, а сам принялся налаживать карабин, вставив в уши гапроновые** предохранители; мне приказал сделать так же.
Рюрик испуганно покосился на старшину.
* Анемик — больной малокровием.
** Гапрон — спецматериал, не пропускающий ультразвук.
— Я, может, пойду?
— Да, доктор, идите. Спасибо!
Он резво удалился, сказав, что подошлет медсестру с ключами от подвала.
— В саду я все осмотрел. Нормально, — скривился Максимов, загоняя в обойму термопатрон. — Только доходяга какой-то возле флигеля терся. Что у них во флигеле?
— Товарищи! Товарищи, — сверху донесся хрусталек медсестринского голоса. — Вы проходите, а я сейчас поднесу ключи.
В этом доме скорби стук каблучков по лестнице молодой и красивой сестрички звучал патефоном в морге.
— Меня прислал Рюрик Евгеньевич… ой, а что это? — Она свесилась через перила и тронула пальчиком раскрытый блок асинхронизатора.
— Фонарь это, — нагрубил старшина, закрывая прибор. — Ну, чё стоишь? Ключи неси.
— Несу, товарищи командиры, несу! — Каблучки опять зацокали, и сверху донеслось: — Ой, умора. Фонарь! Ха-а-ха-ха!