Много еще было за стеклянными шкафами музея, но клык врезался в память.
— Ты, Мальцев, похож на человекообразную обезьяну с этим зубом, — сказал Михей, доставая теплый английский свитер из ящика. — Банан в руки — и в зоосад.
— За собой гляди, — буркнул капитан и потряс меня за плечи. — Слушай, а твой ефрейтор как?
— Должны скоро выписать, — уверил я, хотя Лиходей только-только перестал бояться маленьких лохматых карликов, живущих у него в тумбочке.
Дверь снова открылась и впустила очередного посетителя, но впустила как-то нерешительно и наполовину. Эта половина, делая страшное лицо, сказала с акцентом:
— Миха, я вам всем на вопрос поставлю, собраний через десять минут.
— Это Вадик Егизарян, — зачем-то пояснил Сарафанов. — Его в партбюро хотят вместо Хоменкова — переживает.
Вадик заругался, и под его махание руками «ми все» двинулись в коридор. Народ почти собрался. Около постамента с графином и пепельницами дежурный раскладывал по столу бумаги, а согнутый, если не в три, то в две погибели точно, связист тащил к президиуму пульт управления.
— Двигай к центру, — толкнул меня Сарафанов, — Мальцев вон уже места занял.
Помещение было не то что маленькое, скорее, неудобное — помимо общественных функций его использовали для хранения габаритных запчастей и старых макетов. Устроившись между двигателем струйного генератора и псевдожелезой кисляка в разрезе, я приготовился внимать.
— Все здесь? — голос парторга Узванцева без труда перекрыл легкий шум в зале.
— Охтинские не все подтянулись.
Узванцев посмотрел на дежурного и тот сразу же снял телефонную трубку.
— Шифровальщиков пока нет… испытатели тоже с ними, — доносились разномастные голоса из зала. — Одинцов на Лиговке сломался!
Парторг, не перебивая, выслушал всех по очереди.
— Из Приморско-Выборгского подрайона прибыли? — спросил он и удовлетворенно кивнул.
— Ну, а раз так — семеро Одинцова не ждут, — усмехнулся председательствующий и, разгладив пояс, дзинькнул в графин. — Открытое партийно-комсомольское собрание, посвященное 20-й годовщине образования ОСКОЛ, считаю открытым. Слово предоставляется товарищу Хлазову.
Генерал-комиссара Хлазова я никогда раньше не видел, поэтому с интересом наблюдал за пятидесятилетним, без единой сединки, атлетом, степенно раскладывающим перед собой красные папки и одновременно поглядывающим в зал поверх очков.
— Скоро узнаем, будут ли пряники давать, — шепнул Михей, перегибаясь сразу через две спины.
— Как?
Ответил сосед:
— Если в президиум не вернется — будут медали, а если нет, будут розги.
Михей кивнул, а Хлазов, откашлявшись, стал читать:
— Товарищи командиры и специалисты ОСКОЛ, двадцать лет назад вышло постановление Главвоенморсовета республики об образовании на территории РСФСР линий спецзаграждений по борьбе с ОРВЕРами. Советская власть с первых лет становления проявляла неусыпную заботу…
Глядя на оратора, я почему-то вспомнил рисунок из детской книжки античных мифов. Вверху и чуть сбоку (как на картинке) находился Зевс-руководитель. Президиум из богов-олимпийцев (они же начальники спецотделов и служб) располагался на маленьком возвышении; полубоги (командиры отрядов) занимали первые ряды, ну и мы (рядовые герои) сидели, где и как попало.
Зевс-Хлазов отпил воды, опорожнив на четверть графин, и продолжил мысль:
— Перефразируя наркома Дзержинского, должен сказать: заградитель обязан иметь железные руки, умную голову и крепкие нервы. На наших плечах ответственность за фронтовую зону Ленинграда, безопасность и спокойствие сотен тысяч гражданских, забота о пострадавших от ОРВЕРов…
В президиуме среди «богов-олимпийцев» сидел Евграф в новом, с иголочки мундире, с двумя орденами Красного Знамени. Вообще, все были принаряжены, окна украсили бархатными портьерами, а над сценой протянули кумач с лозунгом: «Очистим колыбель революции».
— …Только за период с конца июня подразделениями ОСКОЛ было исключено не менее шести попыток прорыва, нейтрализовано более двадцати чужаков и их пособников, обнаружено и ликвидировано две эпидемически опасных зоны. К настоящему времени противник оттеснен за линию заграждений, а отдельные районы юга и Заневской части города полностью освобождены от ОРВЕРов. Это наш весомый вклад к четвертьвековому юбилею наступающего Октября…