Даже потолок забелили и подкрасили, а вечно изъеденный грибком простенок у французского окна закрыли диптихом «товарищи Каганович и Берия на испытаниях параэнергетического дезактиватора».
— …Неуклонно растет численность большевиков и кандидатов партии. Коммунист Глухов в одиночку обезвредил двух чужаков; секретарь парторганизации Старогородской спецкомендатуры Сандлер, будучи тяжело раненым, поддерживал бесперебойную связь, пока его не увезли в госпиталь; кандидат партии Жигалов вступил в единоборство с вампиром и ценой жизни спас ребят из детского дома. И таких примеров десятки…
А вот про Жигалова — тут больше головотяпства. Юрка, он медик. Приехал с шифровальщиками, когда, по идее, всех уже нейтрализовать должны были. Оказалось — не всех. Недобитый упырь выскочил прямо на детей во время осмотра.
— …Бойцы Ленфронта и рабочие заводов должны иметь надежную защиту. И они будут ее иметь!
Хлазов читал еще минут десять и закончил совсем в мажоре:
— Родина высоко оценила наши усилия. Всему личному составу, который участвовал в операциях «Подкидыш» и «Декабрист», объявлена благодарность Верховного, а наиболее отличившиеся представлены к наградам. Среди них: капитан Сеначев награжден орденом Ленина, майор Берендеев представлен к «Красному Знамени», младший лейтенант Ким…
Красный и потный Сеначев, шагая, будто циркуль, поднялся на «пьедестал» и негнущейся рукой взял коробочку с орденом.
— В Смольном мигуна вычислил, — завидуя, шепнул Михею сосед. — Делов на пять минут, а орден Ленина — пожалуйте!
— …Лейтенант Хавьер Руис де Хименес — к ордену Красной Звезды. Старший лейтенант Саблин — к «Отечественной войне» первой степени, сержант Волокитин — к ордену…
— Саблин, ты чего? — Михей толкнул меня в бок и показал на сцену. — Иди!
— Куда?
— Ты че, совсем? Орден иди получай, — Сарафанов улыбнулся. — Поздравляю, Андрюх… — И тут же лихо вскочил сам.
Потом был «антракт» и мы оглядывали и ощупывали боевые знаки под поздравления друзей и знакомых. Михей достал орден Красной Звезды из коробки и разглядывал его «на свет», а я прижимал подбородок, чтоб лучше свой видеть свой — Полюдов завинтил награду мне на гимнастерку и припечатал колодку, вдавив штифт в ребро, как будто еще раз подтверждая свое слово о награде за найденную Таню Марвич.
— Обмыть бы надо, — почесал в затылке Мальцев, заглядывая в орденскую коробочку Михея.
— Надо будет, обмоем, — сказал Михей. — Только без тебя.
— Это чего так?
— А того, Мальцев, что ты со своей звездой в тумане уже три месяца на халяву пьешь.
Капитану ни медалей, ни премий не выдавали, хотя за отчетный период он отработал минимум на медаль. Вообще-то у Мальцева личный счет в девятнадцать ОРВЕРов, а значит, еще один — и представление на «Звезду Героя»; но все никак не удавалось завалить двадцатого.
— Ну, мужики, ну я ж, как только…
Карандаш Узванцева стукнул в графин, призывая садиться по местам, народ зашевелился; на лобном месте появился следующий ритор, будто с амвона, простирающий длани к богу.
«Как в церкви», — подумал я, глядя на наших мужиков, усердно записывающих в маленькие книжицы. Наверное, так же усердно кланялись на пасху мужики из деревень, но хоть и ковырялись они пальцем в ухе на проповеди, а за веру стояли долго. Нам бы так, чтоб лет на тысячу. И чтоб дети наши не кидали на стол партбилеты, как отцы их срывали когда-то нательные кресты.
Идея — самое главное оружие. Ее надо проводить четко и выверено, без надутых щек, глупости и фальши.
Ладно, прорвемся. Храни, боже, ВКП(б) и ее генерального секретаря, товарища Сталина, потому что без объединяющего светлого будущего народы будут рвать подобных себе до тех пор, пока не взорвут планету. Храни, боже, новый мир.
— …кто был ничем, тот станет всем! — «Интернационал» вознесся к многометровому потолку.
Гимн советской религии, которая, если не продадут ее новые тамплиеры за жирный кусок, навсегда оставит Москву третьим Римом, а четвертому, как известно, не бывать...
Опустился красный прямоугольничек с орденом в полный второй стакан, дружно звякнуло граненое стекло и под выкрики захмелевших товарищей мы с Михеем вытащили обмытые награды. Полюдов сам не пил, только мусолил взглядом емкость, изредка поглядывая по сторонам. Потом ошеломил: