- Квакало свое помадой накрасила и ходит принцессой. Патефона им... Дам промеж глаз - и балалайка сгодится.
Потом он успокоился и стал припоминать службу.
- Эт я вам скажу - дело. Не без строгостей, конечно, так на то и войско. А так - в обед кормежка горячая, город Омск видел, грамоте в полковой школе нахватался. Почти шесть классов закончил.
- А почти - это как?
- Заболел. В кордоне стояли вокруг тифозного поселка, потом карантина десять дней - там и подхватил сыпняк. Долго парился. И сразу на увольнение с действительной. Зато домой приехал, а там уже колхоз. Председатель из-за стола руку жал, поднявшись. Уважение! Как запасному красноармейцу материалу дали на поднову избы. То все Лешка, а вернулся - не меньше, как Алексей Фомич. Да на "Вы", да в президиум. На тракториста посылали учиться. Не схотел. Ну их, механизмы эти, лучше конь.
- Н-но, пошел! - Лешка замысловато раскрутил бич и мерин, поднимая брызги, влетел на дорогу, ведущую к железнодорожной платформе.
- Прощай, милый, - Варя приложила на секунду голову к моему плечу, едва ощутимо прижимаясь телом.
- Варь... я это... Как тебя найти в городе? Адреса не говоришь, так давай встретимся где-нибудь.
- Все, Андрюшечка, все, хороший мой! - У Вари скользил белорусский акцент и получалось "Антрушэчка".
- Почему?
- Потому что одно дело за бабьей надобностью на мужика прыгать, а другое - за удовольствием. Да и тебе не замуж меня сватать.
- А пойдешь?
Варя, помолчав, ответила:
- Не. Мой благоверный - он неплохой. Счетовод в конторе. Пьет только, зараза. Сюда меня отправил, радовался. Дома то я жизни ему даю. А тут ему гуляйво - пить можно две недели.
Она рассмеялась.
- Ты хороший парень, Андрей, я тебя вспоминать буду.
- Варь, телефон хоть не выбрасывай.
- Ладно.
Мы крепко обнялись, и, прижав к себе, я поставил Варю на подножку вагона. Варя пахла елкой. Поезд поехал, я уцепился за поручень, ругаясь с кем-то в железнодорожной фуражке. А потом я увидел белое лицо Астры. Кусая губы, снегурочка повернулась и исчезла в наступающей темноте.
Кучера и след простыл, когда я подбежал к вокзалу. Надо бежать за Астрой и догна...
- Товарищ, осоавиахимовский лагерь в какой стороне?
Черная "эмка", сбрызнутая первыми каплями лунного света, стояла на травяном бугорке, и из открытого окна смотрела голова в парусиновой кепке.
- До лагеря говорю - далеко?
- До лагеря? А, нет, тут рядом.
С другой стороны хлопнула дверь.
- Вы, надо полагать, тамошний инструктор? - спросил бесцветный, смутно знакомый гражданин, разглядывая белые стрелы моих петлиц*.
- Я не тамошний, я тутошний.
- Ну, садись, тутошний, дорогу показывай.
"Эмку" затрясло на ухабах и, всматриваясь в белую дорогу, я думал о том, что запутался вкрай. Ну, действительно, сплю с Варей, люблю Астру, на Ольге собирался жениться. Еще и Ветку чуть не того. Аферист какой-то. Словно бобик сорвался с привязи и давай... Завязываю! Все равно не понять мне женщин.
- ... подходящие собрались?
- Простите, что?
Сидевший рядом с водителем "бесцветный" хмыкнул и повторил вопрос:
- Ребята у вас подходящие собрались?
- Где у нас?
- Ну, в лагере... Хорошо обучаете граждан владению оружием?
- Да, неплохой коллектив.
"Бесцветный" (снова, наверное, какой-то проверяющий) и на этот раз хмыкнул:
- Например?
- Например, Яша Левитин. Кроме стрелкового дела он еще бегом занимается, и, вообще, разнообразный спортсмен. Боровиков занял в том году четвертое место в Москве.
- А Саблин, как тебе?
- И Саблин хорош.
Здоровяк, сидевший возле меня, улыбнулся.
- Давно его знаешь?
- Ага, двадцать четыре года.
- Ты, что ли?
- Угадал.
- Ну, значит, на ловца и зверь бежит, Коля, разворачивайся.
Шофер стал кружить на узком участке между лесом и пологой обочиной, и через окно машины я увидел одинокую фигуру Астры. Я схватился за ручку двери. Кто-то крикнул:
- Сидеть!!!
- Пошел на...
Не до церемоний было в данную минуту с осоавиахимовскими чинушами. Я рванулся из мощных объятий, заорав:
- В проводники другого поищи, отпускай!
"Бесцветный" внимательно посмотрел на меня и прищурился:
- А мне ты нужен. Саблин Андрей, он же Кочерга, шкет из банды хулигана Матвеева.
Он достал трубку, и я узнал его, комсомольца по кличке Граф, КОПовца** завода "Калибр" из далекого двадцать третьего года.
Мое трепыхание длилось еще секунды три, пока не увидел я красную книжку с черными буквами: "Народный Комиссариат Государственной Безопасности СССР. И ниже: подполковник Полюдов Евграф Еремеевич.
А Полюдов, заметив дернувшийся мой взгляд, доверительно улыбнулся:
- Никак вспомнил, гопота?
* Инструктора ОСОАВИАХИМа имели право носить униформу со знаками различия.
** КОП - Комитет Общественного Порядка. Добровольная организация граждан, созданная для противодействия хулиганам и прочим нарушителям общественного порядка в Петрограде двадцатых годов.
Поиск
- Вас, товарищ подполковник, и в могиле не забудешь!
Евграф согласно кивнул и принялся ходить вокруг места, где лежала медсестра, с каждым оборотом сгущая лед вокруг себя. Это было схоже с первым предосенним холодком, кусающим пятки на балконе, куда ты раненько выскочил курнуть папиросу.
- Вот чего ты хамишь, Саблин, - прищурился на меня Полюдов.- Нет бы сказать: виноват, упустил трофей. Откуда такая непочтительность? Может, наследственное?.. У тебя в роду анархистов не было? Нет? А протопопа какого-нибудь из раскольников? Тоже нет. Странно...
Я молчал. Через внешнее спокойствие начопера пробивались сжатые в ярости кулаки, скрываемые неуместными восторгами по адресу местных пейзажей.
- Воздух какой, а?! Деревья, цветы - чудо просто, город-то без кустика, без елочки. Всюду камень, как в сказке! Не читал "Каменный цветок"?
- Не читал.
Я рассматривал носки своих сапог в тоскливом ожидании приговора. Так напортачить! Так г л у п о напортачить, когда все уже было сделано и оставалось только доставить Марвич в контору.
Подполковник мельком посмотрел на часы и пошел к ограде. Хромает Полюдов, и его, видать, покрестило немецкое железо.
В притушенном свете фар "эмки" Евграф измерял мои таланты к осмысленным действиям.
- Ты уверен, что Марвич после разряда стала нормальной? В смысле, человеком.
Подумай, старлей, может ты в "рельс бьешь"?
- Евграф Еремеевич, у нее регулярные пошли, - вспомнил я забытый довод, и Полюдов, чмыхнув, пообещал за поимку медсестры новый орден с золотом*. А если нет - велел на глаза начальству не показываться.
Где-то в середине мая возле кинотеатра "Правда" стался большой переполох. Испуганные граждане метались по тротуару, давили друг друга, ломали двери уцелевших шкафов и рушили антресоли в поисках не понадобившихся в прошлую осень противогазов. А газа и в помине не было. Просто, узбек-повар из того батальона, что расположился между Звенигородской и Социалистической, созвал личный состав к обеду ударами в рельс. Солдат был в городе второй день и не знал, что это означает сигнал химической опасности для ленинградцев.
Ложная тревога влечет за собой неправильные действия. Если "подкидыш" Таня, значит, недавний случай на башне энергозаслона расшифрован, и мы знаем, как действовать. Если нет - будем искать дальше. Но для этого надо Марвич быстро найти и доставить в лабораторию.
Задача тем и осложнялась - цейтнот. Начальник оперотдела Полюдов подключил к этому делу еще двоих и дал машину для оперативности. Одним из этих двоих оказался Костя Волхов, недавний товарищ по оружию с удивившей меня коробочкой. Второй звался Михеем Сарафановым. Сильный и хитрый, он имел на боевом счету двадцать восемь нейтрализаций и был настоящим "охотником".