– Там их целая стая, – испуганно заметила Корделия. Они стояли спина к спине, стараясь проникнуть взглядами сквозь мрак. Форкосиган пристроил парализатор поудобнее, тщательно прицелился и выстрелил. Негромкий звук разряда – и одна из темных теней дернулась и застыла. Ее спутники с любопытством принюхались и подошли поближе.
– Жаль, что ваше оружие работает так тихо.
Снова прицелившись, Форкосиган уложил еще двоих, потом осмотрел парализатор и крякнул:
– Знаете, а ведь заряд почти кончился.
– Не хватит на остальных?
– Боюсь, что нет.
Один из трупоедов, посмелее, бросился вперед. Форкосиган с громким криком сделал ответный выпад, и чудовище ретировалось в темноту. Корделия заметила, что трупоеды равнин крупнее, чем их горные собратья. Кроме того, они, похоже, собирались в большие стаи.
Круг зверей все сжимался, отрезая путь к отступлению.
– А, дьявол, – проговорил Форкосиган. – Пожалуй, это все. – Сверху плавно спускался десяток бесшумных призрачных шаров. – Ну и гадкая же смерть. Что же, постараемся захватить с собой как можно больше этих тварей.
Он взглянул на нее, словно собираясь добавить еще что-то, потом покачал головой и приготовился к броску.
У Корделии сжалось сердце. Она взглянула на спускающиеся шары, и тут ее осенила гениальная догадка.
– Нет-нет, – уверенно заявила она, – это не все. Наоборот, авиация идет к нам на помощь… Ах вы, милашки мои! Летите сюда, летите к мамочке.
– Вы с ума сошли? – спросил Форкосиган.
– Вы хотели шума? Я устрою вам шум. Как по-вашему, что удерживает этих тварей в воздухе?
– Откуда мне знать! Но, конечно, это почти наверняка…
– Водород! Готова спорить на что угодно, что эти славненькие вампирчики – живые электролизеры. Вы заметили, как они все время висят у ручьев и рек? Жаль, что у меня нет перчаток…
Форкосиган весело улыбнулся:
– Разрешите мне.
Он подпрыгнул, поймал кровососа за извивающееся пурпурное щупальце и кинул на землю перед приближающимися трупоедами. Держа факел наподобие рапиры, Корделия сделала быстрый выпад. Посыпались искры. Она ткнула раз, второй, третий… Шар взорвался снопом ослепительного пламени, опалившего ей брови. Громовой хлопок, и одновременно – волна невообразимой вони. В глазах запрыгали оранжевые и зеленые тени. У одного из трупоедов задымилась шкура, и он возглавил всеобщее бегство, вопя и шипя. Корделия снова ткнула факелом, целясь в повисший в воздухе шар. Он взорвался, осветив всю долину и горбатые спины убегающих чудовищ.
Форкосиган отчаянно хлопал ее по спине. Только почуяв запах, она поняла, что подожгла волосы. Все вампиры поспешно набрали высоту и уплыли прочь – за исключением одного, которого Форкосиган поймал и удержал, наступив ему на щупальца.
– Ага! – ликующая Корделия исполнила вокруг него военную пляску. Ей хотелось громко расхохотаться. Она поглубже вздохнула, сбрасывая возбуждение. – Как ваша рука?
– Немного обжег, – признался он. Сняв рубашку, Форкосиган завернул в нее шар. Тот отчаянно пульсировал и вонял. – Эта бомбочка может нам пригодиться.
Форкосиган наскоро сполоснул руки в воде, и они вернулись в лагерь. Дюбауэр спал спокойно. Позже какой-то одинокий трупоед возник на краю освещенного круга и стал там бродить, шипя и принюхиваясь. Форкосиган прогнал его без особого труда – факелом, ножом и руганью. Ругался он шепотом, чтобы не разбудить ботаника.
– По-моему, остаток пути нам лучше продержаться на сухом пайке, – сказал он, возвратившись к костру.
Корделия кивнула в знак полного согласия.
Как только забрезжил серый рассвет, Корделия разбудила мужчин. Теперь ей не меньше, чем Форкосигану, хотелось поскорее добраться до барраярского склада – и очутиться в безопасности.
Пленный шар за ночь умер и сдулся, превратившись в отвратительный студенистый комок, и Форкосиган вынужден был затратить несколько минут на стирку. Несмотря на его усилия, рубашка так провоняла и пошла такими пятнами, что Корделия присудила ему первенство в негласном соревновании «кто грязнее». Быстро перекусив надоевшими, зато безопасными овсянкой с рокфором, они отправились в путь. Их длинные тени тянулись впереди по ржавой, усеянной цветами равнине.
Незадолго до полуденного привала Форкосиган объявил короткую остановку и скрылся за кустом, чтобы справить нужду. Через несколько секунд оттуда донеслись замысловатые ругательства, а вскоре за ними появился и сам Форкосиган. Он прыгал с ноги на ногу и хлопал себя по ногам. Корделия встретила его изумленным взглядом.
– Помните те светло-желтые кучи песка, которые нам тут попадались? – свирепо спросил Форкосиган, расстегивая брюки.
– Да…
– Не становитесь на них, если соберетесь пописать.
Корделия не смогла подавить смех:
– Что вы обнаружили? Или мне следовало спросить, кто обнаружил вас?
Форкосиган стащил брюки, вывернул их и принялся обирать с изнанки крошечные белые круглые существа, сновавшие на опушенных ресничками ножках. Корделия взяла одно и положила на ладонь, чтобы рассмотреть поближе. Это был еще один вид кровососов – какая-то подземная форма.
– Ох! – она поспешно смахнула порозовевший шарик с руки.
– Больно, а? – огрызнулся Форкосиган.
В ней начала подниматься волна неудержимого смеха, но тут она заметила нечто, заставившее ее мгновенно посерьезнеть.
– Эй, эта царапина неважно выглядит, вам не кажется?
Рана от клюва, которую Форкосиган заработал той ночью, когда они хоронили Роузмонта, раздулась и посинела, а от нее до самого колена протянулись красные полосы.
– Ничего страшного, – твердо сказал он, готовясь влезть в брюки.
– Что-то не верится. Дайте я посмотрю.
– Вы все равно здесь ничего не сможете сделать, запротестовал Форкосиган, но подчинился короткому осмотру. – Довольны? – саркастически осведомился он, заканчивая одевание.
– Жаль, что ваши микробиологи не смогли составить мазь получше. – Корделия пожала плечами. – Но вы правы. Сейчас ничего сделать нельзя.
Они двинулись дальше. Теперь Корделия пристально наблюдала за ним. Временами барраярец начинал прихрамывать, потом замечал ее взгляд, и его шаг опять становился твердым. Но к вечеру он отбросил притворство и уже откровенно хромал. И все же в этот день он заставил их идти до самого заката, пока не начала сгущаться темнота. К концу перехода покрытая кратерами гора, к которой они направлялись, уже высоко поднималась над горизонтом.
Наконец, споткнувшись в темноте, Форкосиган сдался и объявил привал. Корделия обрадовалась. Дюбауэр устал, тяжело опирался на нее и все норовил лечь.
Они устроились на ночлег там, где остановились, прямо на красной песчаной земле. Форкосиган вскрыл люминофор и, как обычно, начал первое дежурство, а Корделия лежала в грязи и смотрела, как над головой мерцают далекие звезды.
Форкосиган попросил, чтобы она разбудила его до рассвета, но Корделия дала ему выспаться. Ей не нравился его вид: бледность сменялась багровой краснотой, а дыхание стало частым и неровным.
– Вам не пора принять болеутоляющее? – спросила она, когда он поднялся, с трудом ступая на заметно распухшую ногу.
– Пока нет. Надо поберечь таблетки про запас.
Он срезал себе палку, и путешествие возобновилось.