В день похорон с самого утра валил снег. Ноябрь, чтоб ему пусто было! Вроде ничего неожиданного, но мы надеялись, что хорошая погода продержится ещё недельку-другую. Не срослось, и все, кто пришёл проститься с Олегом Николаевичем, дружно месили кладбищенскую грязь сапогами, ботинками и даже туфлями на высоких каблуках. Самые суеверные потом отмывали обувь прямо на парковке за оградой.
Я же пребывал в такой апатии, что если бы не Аня, то явился бы на церемонию в спецовке, из которой не вылезал уже неделю. Она всегда была внимательна ко мне. Милая, добрая фея. Жаль, что не моя.
Прощались долго и тяжело. Наш декан, старый друг О.Н. и по совместительству самая большая заноза в его заднице, рыдал у гроба, клял судьбу и просил прощения за юношеские обиды, за споры и кривотолки, за сомнения в его проекте, даже за невесту, которую когда-то увёл у лучшего друга. Вроде даже искренне плакал. И не он один. Аня стояла рядом, не проронив и слезинки, но по её лицу и так всё было понятно. Каждый из нас потерял в его лице кого-то важного. Я потерял не просто наставника и старшего товарища - ушёл мой путеводный маяк, отец великого чуда.
И только Директор не потерял ничего, кроме главной в его карьере помехи. Может потому и не приехал - мы ведь всё знали, а этот тип осуждающих взглядов на дух не переносил.
Я не прощался у гроба. Даже не смотрел в ту сторону, стоя за спинами друзей и коллег. Аня смотрела на меня с осуждением, но я только качал головой. Я помнил его живым, великим, полным энергии и прорывных идей, помнил титана, несущего огонь. Смотреть на бездыханного старика было выше моих сил.
Когда все разошлись, я пошевелился впервые за прошедший час. Стряхивая с шапки и пальто снежный пласт, я подошёл к могиле и долго смотрел на серый гранит.
"О.Н. Солнцев" - гласила верхняя строка, ниже шли годы жизни. Ни регалий, ни эпитафии - мой наставник не разменивался на пустые слова. Те, кому было нужно, и так знали, кто он и что он создал.
- Ты едешь на поминки? - голос Ани вырвал меня из тяжкого морока.
- Нет, - ответил я. - Я почту его память по-своему. Езжайте без меня.
Когда такси увозило меня с этого кладбища близ маленького провинциального городка, где О.Н. родился и рос, снег шёл уже сплошной стеной, и я не запомнил ничего, кроме застилавшей взор белой статики.
Такси, поезд, самолёт, опять такси. Я вернулся в Юниаполис ранним утром, и наш наукоград встретил меня ласковым бризом и ароматом кофе с ванилью. Я всегда был романтик, когда дело доходило до всех этих приятных мелочей. И этот город подходил мне. Здесь было всё: международное сообщество, карьерные перспективы, мягкий климат и женщины, от которых не хотелось отрывать взгляд. Я - не мой наставник, я падок на развлечения, падок на перспективные проекты, которые приносят прибыль здесь и сейчас, падок на похвалу, амбициозен. И только чудо, которое О.Н. мне показал, заставило мои желания и амбиции слегка померкнуть.
С аэродрома я сразу же отправился в техноцентр. В институт заходить не стал - там меня не жаловали, да и я до сих пор удивлялся, тому, какой банкой с пауками оказался на поверку интернациональный коллектив учёных. О.Н. был выше этого, и потом за ним шли вопреки всякой логике, порой во вред карьере. Такие люди редко встречаются.
Утром в техноцентре людей немного. Я прошёл пост охраны, добрался до раздевалки, где влез в чистую спецовку, и пошёл в наше исследовательское крыло. Пока не грянул гром, пока не слетелись падальщики, я должен был ещё раз взглянуть на наш труд. Теперь кроме меня присматривать за проектом было некому.
Я развалился в кресле, подготовил компьютеры к симуляции и запустил его. Процесс. Я звал его так для простоты - по сути процессов - технологических, симуляционных, исследовательских и прочих - там было множество, целый комплекс, в том числе средства для воспроизведения Процесса на устаревшем оборудовании, чтобы в любых условиях шаг за шагом выйти на нужный уровень. Не могу сказать, что машины чудесным способом сами всё поймут и разовьют все технологические ветки, но специальной техники и человеческих сил потребуется не так много. Минимум оборудования для работы Процесса умещается в несколько грузовиков. При наличии сырья и специалистов система выйдет на неплохие обороты за пару месяцев. Дальше - больше. Разумеется, чудо не сработает в голом поле, но для большинства стран это просто дар свыше. Ведь главное кроется не в зерне, а тех всходах, которые оно даст.
Я занял себя тем, что проверил все ветки проекта. Даже те, в которых ничего не смыслил. Кто-то приносил мне кофе, я даже не знаю кто. В техноцентре за мной всегда приглядывали. Может, это была Аня, хотя, если она и вернулась, то отсыпается сейчас в объятиях своего мужа.
Мою работу прервал Энди. Смышлёный парень, может даже начальником станет, если подсуетится в нужном направлении. Директор любит шустрых исполнителей.
- Привет, - Энди поставил мне на стол стакан кофе. - Ты как?
- Терпимо, - я взял кофе и отхлебнул - чёрный, без молока - то что надо.
- Наследство разбираешь?
Я сердито посмотрел на него, и Энди слегка поник.
- Я серьёзно, - сказал он. - Эта штука теперь твоя, никто в ней так глубоко не шарит.
- Приятель, - со вздохом выдавил я, - даже О.Н. не считал, что это принадлежит лично ему. Он работал не ради техноцентра или института, даже не ради Юниаполиса...
- Да знаю я, - кивнул Энди, - для всех он это делал. Идеалист был. Поэтому его все эти шишки и не любили.
- Их проблемы.
- Ага. А ещё и твои теперь.
В моих глазах застыл невысказанный вопрос. Энди уселся рядом, подтянул к себе второй стакан кофе.