- Ich verstehe Sie nicht (Я вас не понимаю. нем)– ответила девушка, гордо подняв голову и глядя прямо в глаза белоснежному мужчине. Ей не было страшно умирать, после того, как она потеряла всех, кого любила. Но и расставаться с жизнью без боя, она не собиралась.
- Лариса, с вами все в порядке – озадаченно спросил мужчина, и достал странную палку, которая вспыхнула ярким огоньком и, приблизившись, посветил ей в глаза, заставив девушку, в испуге отшатнуться.
- Lass mich bitte gehen (пожалуйста, отпустите меня. нем.) – вновь попросила она. Белый « инквизитор» озадаченно хмыкнул и исчез за дверью. Лора подергала белую дверь и, убедившись, что она заперта, принялась рассуждать. Убивать ее не собирались – это понятно. « Значит, Армина нашла способ, отправила меня от греха подальше, к колдовскому ковену другого государства» - решила девушка. Это объясняло и непонятный язык, на котором с ней общался странный мужчина и волшебный огонь, которым он светил ей в глаза. Оглядевшись по сторонам, Лора заметила серебристый отблеск на стене и очень удивилась.
- Какой - то очень богатый ковен, может позволить себе даже зеркало – девушка встала с кровати и пошла в направлении стены, где висел предмет, привлекший ее внимание. Маленькое зеркальце стоило огромных денег и ценилось на вес золота. Лора никогда не видела волшебного стекла. Приблизившись, она взглянула в серебряное зеркало и едва не закричала, зажав рот ладонью. На нее смотрели чужие, глаза. Рот, нос, губы и даже волосы, ранее бывшие медно рыжими, а сейчас имели цвет умершей, осенней листвы, все было чужим, не ее. Лора подняла руку и прикоснулась к бледной щеке, отражение повторило ее жест, и девушка упала в обморок, обрушившись на холодную, кафельную плитку больничной палаты
Глава 6
1560 год. Западная Европа
- Хорошо сработали – расхохотался Баллард, подливая кислое вино из глиняного кувшина в кружку Рея. – А ты, вроде и не рад, дружище. Гонялся, гонялся за ведьмой, а теперь сидишь с таким лицом, словно всю родню перехоронил.
Рей поморщился, Баллард раздражал его, все больше и больше. Но не это было причиной тоски охотника. Перемены, происходящие в его теле, пугали и мешали думать, о чем - либо другом. Еще два дня назад Рей заметил первые изменения, но не придал особого значения тому, что сердце его стало биться реже, порой и вовсе пропуская удары, он перестал уставать и почти прекратил спать, все чаще и чаще проводя время на улице, таращась в ночное небо. Охотник мерз, даже в жарко натопленном доме. Вино, все же, помогло ему немного расслабиться, в голове зашумело, и Рей откинулся на неудобную спинку скамьи, возвращаясь мыслями к располосованному телу Лоры. Он не успел, впервые в своей жизни опоздал, и от этого в душе охотника клокотала ярость.
- Я хочу сам казнить ведьму – сказал он, уже заметно заплетающимся языком – Слышишь, Баллард.
- Ну, слава Богу – щербато заулыбался толстяк, и вновь подлил Рею вина. - Твоя ненависть к богоотступникам, заслуживает восхищения.
Если бы охотник не был пьян, то он бы наверняка заметил, что его приятель почти не пьет, но Рей был погружен в свои мысли.
Он ненавидел ведьм всей душой, всем своим существом, и желал только одного, истребить как можно больше дьявольских отродий, разрушивших всю его счастливую, беспечную жизнь. Пьяный мозг охотника вернул его в детство, и в груди вновь начало гореть выжигающее пламя ненависти. Когда - то у Рея была семья: мать, отец и маленькая сестренка, которую он любил до умопомрачения. Охотнику было тринадцать, когда в их доме появился горластый младенец, который сразу же занял все пространство небольшого, но очень уютного дома, где жила его семья. Мать кричала, разрываемая родами, а бледный отец, огромный, бородатый лесоруб, молился в маленькой комнатке, что бы его маленькая, стройная жена выжила, рожая ему долгожданную дочь, вытирая слезы заскорузлой, мозолистой рукой. Рею было страшно, и он, что бы, хоть как - то занять себя, ворошил угли в почти погасшем очаге, когда услышал крик младенца.
- Это Гретта, — сказала бабка – повитуха, и поднесла к его глазам завернутого в одеяло младенца.