– Почему ты мне не рассказывала обо всем этом?
– А ты мне? О своей любви к отцу?
– Это разные вещи.
– На первый взгляд да. Но нет. У всех людей должно быть что-то сокровенное.
– Согласна. Об этом я вчера Косте говорила, но он меня не понял.
– Вы поженились? – вопрос был задан спокойно, но лицо Лизоньки напряглось. Невесть откуда появились носогубные складки, а челюсть выдвинулась. Оксана и не замечала раньше, что у девушки волевой подбородок.
– Мы по-прежнему кореша. Но живем вместе…
И рассказала Лизоньке печальную историю Кости.
– Я хочу помочь ему, – вскричала она.
– Как и я. Но что мы можем сделать?
– Заказать бионические протезы. Сделать операцию на ноге, чтобы он мог нормально ходить. Переселить Костю в квартиру с лучшими условиями.
– Стоп-стоп. Начнем с конца: он не переедет. Ему, как и тебе, дорога квартира деда. Это первое. Второе: он боится наркоза, а без него не исправишь ногу, если это вообще возможно. Третье: в нашей стране такие протезы обычный человек просто так не получит. Костя стоит на очереди, но она не движется. Можно заказать за границей, но это дорого, я узнавала. Пятнадцать тысяч евро за один протез, плюс формирование культи приемной гильзы. А у Кости сложный случай. Одна из рук по плечо ампутирована.
– Я хочу увидеть его, – выпалила Лиза.
– Если канадская медицина не помогла тебе прозреть, то это сможет сделать только сын божий. Но, к сожалению, Иисус умер больше двух тысячелетий назад.
– Дура, – обыденно проговорила Лизонька и направилась в прихожую. Шла она уверенно, потому что знала в квартире каждый закуток. – Я вижу иначе. Ты думаешь, у меня черно перед глазами?
– Нет?
– Есть тени, очертания, пятна…
– То есть ты не совсем слепая?
– Совсем, и с этим ничего не поделаешь, бионических глаз пока не изобрели. Но я улавливаю энергетику и проецирую ее на свой черный экран. Может, это и есть внутреннее зрение, я не знаю.
– И как я тебе? – шутливо спросила Окси, но ей ответили серьезно.
– Не очень. – Лиза села, чтобы обуться. – Ты всегда была оранжевой. Я не понимаю, как этот цвет выглядит, ведь слепая от рождения. Но по описаниям он такой, как ты…
– Кто описывал?
– Дедушка. Он говорил, что оранжевый предупреждает об опасности. Поэтому жилетки работников дорог, вспыхивающий костер, огни опускающихся шлагбаумов такого цвета. Но еще и шляпки подосиновиков, нутро тыквы, шкура мандарина, шерстка лисички, грудь синички.
– Лисы бывают бешеными, а синицы хищными – я, правда, не помню, какой подвид. Но эту тему закроем. Я была оранжевой, как жилетка дорожного рабочего или шляпка подосиновика, а теперь?
– Стала красной.
– Это плохо?
– Я могу ошибаться, но в тебе много гнева.
– Ты ошибаешься.
– Очень хорошо. А теперь поехали к Косте.
Окси не стала возражать, она все равно собиралась домой – если так можно было назвать квартиру, где она обитала вместе со своим корешом.
Они высадились из такси. С водителем расплатилась Лизонька, не дав Окси это сделать. Она вела себя так, будто видела – повзрослела, адаптировалась. Без опеки родственников это происходит быстрее, наверное?
У Лизы не то что собаки-поводыря – не имелось даже трости. Ясно, что Оксана ей помогала, но так было и ранее, и все равно слепая девочка не так уверенно себя чувствовала, как та молодая женщина, что шла рядом.
– Ты удивляешься, что я так смело ступаю? – будто прочитала ее мысли Лиза. – Двигаюсь свободно?
– Я это отметила.
– Видишь часы? – Она ткнула в фитнес-браслет. – А это? – Лиза отодвинула густую прядь волос и показала беспроводной наушник. – Система сканирует пространство и подает мне сигналы. Это похоже на парктроник. Но если я прослушаю сигнал, браслет завибрирует.
– Обалдеть!
– Новые технологии. Но все еще непередовые. С ними я могла бы видеть по-настоящему.
– А может, ты сейчас именно это и делаешь? Что, если истинное зрение, оно такое? Эти твои оранжевые и красные пятна… Кстати, дед каким тебе виделся?
– Белым.
– Почему?
– Лебединый пух, пломбир, фата невесты – это же все белое? Дед не просто любимый, как пломбир, мягкий, точно пух, и невинный… Он мой ангел.
«И мой», – сказала бы Оксана. Но вместо этого спросила: