- Да просто потому, что Ричард больше любил пианино. Знаешь, он весь такой утонченный, а мне фортепиано не идет. Мне всегда казалось, что с гитарой я буду смотреться намного круче.
Тэсс улыбнулась.
- Мне одинаково нравится, как ты выглядишь и с фортепиано, и с гитарой. Мне кажется, тебе даже барабаны бы пошли.
Чарли усмехнулась:
- Я немного умею играть на барабанах. Саймон учил меня. Но я любила играть на них только во время приступов бешенства. Когда меня что-то злило, мне хотелось долбить во все эти тарелки.
Тэсс рассмеялась, вообразив злую Чарли, колошматящую по тарелкам. А потом спросила:
- А еще на чем ты умеешь играть?
- На басу тоже немного умею. Так или иначе, мне приходилось разбираться во всех инструментах, ведь я писала для них музыку.
- А на басу тебя учил играть Льюис, правильно?
- Да, - Чарли улыбнулась. – Я плохо помню его лицо. Помню, что любила его. Помню, что он был веселый и пошлый. Но все равно я вспомнила о нем и о Саймоне намного меньше, чем о Ричарде.
- Скучаешь по ним? – Тэсс посерьезнела.
- Не знаю. Наверное. И да, и нет.
- Господи, Чарли, это самый расплывчатый ответ, который я только слышала!
Чарли рассмеялась.
- Да я и сама немного запуталась. Иногда мне хочется снова увидеть их. А иногда меня пугает даже мысль об этом. Что бы я сказала им, если бы мы снова встретились? «Простите, ребята, но я решила убить себя и бросить нашу группу»? Если подумать, то я предала их.
- Чарли, я сомневаюсь, что они держат на тебя зло или обиду. В конце концов, им известно об истинных причинах твоего самоубийства намного больше, чем нам.
- Да… - Чарли опустила голову. – Но я все равно не уверена, что смогла бы посмотреть им в глаза. Когда-то мы думали, что всегда будем вместе. Я верила, что музыка и группа всегда будут для меня превыше всего остального. А потом…
- Потом появился человек, который стал значить для тебя намного больше, - закончила Тэсс. – Ну, не стоит забывать, что ребята из твоей группы тоже люди, и они знают, что такое любовь. И какие у любви могут быть последствия.
- Да, ты права. Если я решила уйти из жизни, значит, у меня были веские причины. Я не была из тех, кто грозится самоубиться при любом приступе хандры. Я ведь любила жизнь, любила свою музыку, любила своих ребят. Значит, случилось что-то поистине ужасное, чего я не могла вынести.
Они поговорили еще немного о группе Чарли и о музыке. Казалось, на эту тему они обе могли говорить бесконечно, и всякий раз находилось еще что-то, что они не успели обсудить. А потом они убрали остатки еды в сумки и достали еще одно одеяло, чтобы укрыться им.
- Мы всегда можем пойти наверх, там намного теплее, - сказала Чарли.
- Но там нет камина, - возразила Тэсс. – Мне очень нравится смотреть на огонь. Пожалуйста, давай посидим здесь еще немного. Просто укроемся одеялом, и нам станет теплее.
Так они и поступили. Чарли развернула плед и набросила его себе и девочке на плечи. Какое-то время обе молчали и смотрели, как буйствует в камине пламя. Вселенная словно замедлила свой бег, а время застыло и стало вязким, тягучим, как смола. Чарли не заметила, как Тэсс пододвинулась ближе и положила голову ей на плечо. Это снова произошло совершенно естественно, и Чарли не обратила на это внимания.
- Тебе ведь понравилось, как я танцевала сегодня, да? – тихонько спросила Тэсс.
- Да, - просто ответила Чарли, продолжая безотрывно смотреть на пляшущие языки оранжевого пламени. Этот огонь словно заворожил ее, как заворожил совсем недавно танец Тэсс.
- Я видела, как ты смотрела на меня, - сказала Тэсс. – Тебе и правда понравилось.
- Очень, - выдохнула Чарли, проклиная свою немногословность.
- А еще ты подглядывала за мной, когда я переодевалась, - хихикнула Тэсс.
Чарли снова выдохнула, а вдохнуть уже не могла. Это была просто шутка, но ей было совсем не смешно. Ее снова как будто парализовало, и Чарли не могла ни двигаться, ни дышать. Словно какой-то нечеловеческий ужас сковал все ее тело. Но все это длилось всего секунду, а потом Чарли покраснела и заверещала:
- Это не правда! Ничего я не подглядывала! Я сразу отвернулась!
- Ой, да ладно тебе, - продолжала хихикать Тэсс, обнимая руку Чарли. – Ты с минуту пялилась на меня. Я все видела боковым зрением. Оно у меня хорошо развито, между прочим! Но мне почему-то было приятно от того, что ты смотришь на меня. Поэтому я не пошла переодеваться в другую комнату. Почему-то когда ты смотришь на меня, я перестаю чувствовать себя уродливым угловатым подростком. Сегодня я чувствовала себя красивой. Впервые за долгое время. Скажи, Чарли, я нравлюсь тебе?
Чарли еще не успела переварить все, что Тэсс ей так внезапно выдала, и последний вопрос буквально вышиб из нее весь воздух.
- Я… я… ты… говоришь странные вещи, Тэсс, - пробормотала Чарли, чувствуя, что начинает заикаться. – В моем взгляде на тебя не было ничего особенного. Я… наверное, просто задумалась.
- Значит, я тебе не нравлюсь?
- Господи, Тэсс! – Чарли была близка к тому, чтобы зарыдать. – Я не говорила этого!
- Так нравлюсь или не нравлюсь? Не люблю я, знаешь ли, все эти полутона и уклончивые ответы.
- Конечно, нравишься, ты очень хороший человек. И… талантливый к тому же, - вымученно выдавила Чарли.
- Я спрашиваю не об этом. И ты прекрасно это понимаешь. Тебе нравится, как я выгляжу? Ты ведь любишь девушек, ты можешь оценить меня. Я красивая? На твой вкус.
«Вот так приехали», - подумала Чарли. Очередная волна холодного ужаса пробежала у нее по позвоночнику.
- Ты красивая, - сдалась, наконец, Чарли. – Ты очень красивая, довольна ты?! Но не нужно забывать о том, что при жизни мне нравились девушки, а не девочки!
- Но ты смотришь на меня как на девушку, а не как на девочку, - спокойно возразила Тэсс. – Разве когда я танцевала, я была похожа на девочку?
Чарли подумала, что еще немного, и она чокнется от того, куда идет этот разговор. Но Тэсс невозможно было обмануть, поэтому Чарли решила отвечать правду. Так она, по крайней мере, перестанет выставлять себя идиоткой.
- Нет, ты не была похожа на девочку. Я согласна, что ты выглядишь довольно взрослой. Но лет-то тебе все равно мало.
- А вот скажи мне, Чарли… Сколько тебе было лет, когда ты поняла, что тебе нравятся девушки?
Чарли была уже на грани нервного срыва. Она не уставала поражаться, как Тэсс может таким невинным тоном задавать все эти провокационные вопросы. Ее саму это нисколько не смущало, словно они продолжали обсуждать своих любимых музыкантов или погоду.
- Пятнадцать, - вздохнула она. – Мне было пятнадцать.
- Ты тогда встретила Дженни?
- Да.
- То есть до встречи с ней ты не догадывалась, что тебе нравятся девушки?
- Понятия не имела.
- А Дженни? Она знала о своих предпочтениях до тебя? – не отступала Тэсс.
- Знала. Первый раз она поцеловалась с девушкой еще в четырнадцать.
- Вот как… - Тэсс задумалась. – Значит, при жизни я уже могла знать, кто мне нравится.
- Тэсс, послушай, в твоем возрасте еще рано делать какие-то выводы…
- Возможно. А вдруг мне все-таки тоже нравились девушки?
- Маловероятно, - хрипло пробормотала Чарли.
- Почему это?
- Не знаю. Потому что.
- Очень аргументированный ответ, - усмехнулась Тэсс. – Я считаю, что мне вполне могли нравиться девушки. Девушки красивые и утонченные. Девушек приятно обнимать, к ним приятно прикасаться. Они еще и вкусно пахнут, к тому же.
Чарли закрыла глаза и осторожно произнесла:
- Послушай, Тэсс… После того, что случилось с тобой, не удивительно, если ты испытываешь отвращение к мужчинам. Я это понимаю, но это не значит, что…
- Нет! – твердо перебила ее Тэсс. В ее голосе прозвенело что-то, что заставило Чарли мгновенно прикусить язык. – То, что меня изнасиловали, здесь совершенно не при чем. В конце концов, ты понравилась мне еще до того, как я вспомнила все это.
… ты понравилась мне…
… ты понравилась мне…
… ты понравилась мне…
Эти слова так и звенели у Чарли в ушах, и девушка чувствовала, что связно мыслить ей становится все сложнее.