- Куда едем? – спросила Чарли. – Где ты теперь живешь?
Дженни назвала адрес и добавила:
- У меня маленькая квартирка, живу я одна. От колледжа далековато, но это лучшее, что я могу себе позволить.
Чарли невольно вспомнила их общие мечты о будущем. Они мечтали, что Чарли станет рок-звездой, а Дженни – известным археологом. И пока Чарли будет путешествовать с турами по всему миру, Дженни будет искать окаменелости в своих экспедициях. А возвращаться они будут в свой двухэтажный особняк в викторианском стиле, с маленькой террасой и розовыми кустами под окнами. Ну что ж. Хоть что-то из этого сбылось.
Дженни погрустнела. Казалось, она поняла, о чем Чарли думает.
- Чарли… - прошептала она. – Я, в самом деле, каждую минуту своей жизни жалела о том, что потеряла. После того выпускного я была сама не своя. Мне было все равно, что будет со мной дальше, потому что самое важное я уже потеряла. Поэтому я и отказалась от своей мечты и поддалась давлению родителей. Но мне кажется, я так и не вернулась к жизни. До сих пор. Но я очень рада, что у тебя сбылось все, о чем ты мечтала. Ты все это заслужила. Я была уверена, что ты своего добьешься.
- Да, - тихо отозвалась Чарли. – Ты в меня всегда верила. Мне жаль, что ты не смогла стать археологом, как мечтала.
- Ничего, - Дженни махнула рукой и слабо улыбнулась. – Я не так уж сильно переживаю из-за этого. Это не было самым важным в моей жизни. Куда сильнее я страдала из-за другой утраты.
Чарли покосилась на девушку. Все это время она старалась не смотреть на Дженни, но с каждой минутой ей все труднее давалось делать вид, что она одна в машине. И в то же время ей никак не верилось, что на соседнем сидении именно Дженни. Чарли не видела ее так долго, что теперь Дженни казалась ей больше призраком, нежели реальным человеком.
Всю дорогу до дома Дженни рассказывала о своей учебе на юридическом. Чарли тоже рассказала кое-что о трудовых буднях рок-звезды, и прошлое они больше не упоминали. Когда Чарли остановила машину перед подъездом дома Дженни, они обе замолчали. Они не смотрели друг на друга. Чарли чувствовала, что даже самоуверенная Дженни не может преодолеть эту неловкость. Казалось, что Дженни собрала в кулак все остатки своего мужества, когда произнесла неестественно бодро:
- Зайдешь на чашечку кофе? Я научилась варить его очень вкусно. Тебе понравится.
- Дженни, послушай… - прошептала Чарли, растерянная тем, куда все это двигается, и насколько сильно это отклоняется от ее планов.
- Да расслабься, - улыбнулась Дженни. – Я ведь не в постель тебя приглашаю. А в самом деле на кофе.
- Ну, мне завтра вставать рано. Мы улетаем в тур… - слабо возразила Чарли.
- Да брось. Выспишься в самолете! – Дженни все больше смелела. – Тебе не привыкать ложиться поздно или вообще не спать.
И на это Чарли нечего было возразить. Она продолжала стараться вести себя как взрослый и разумный человек. К тому же, это всего лишь кофе? Почему бы и нет?
Однако правда была в том (и Чарли это знала), что она не хотела отпускать Дженни сейчас. Если Дженни выйдет из машины, все закончится. Закончится этот разговор, эта прекрасная ночь, закончится ее жизнь. Все краски снова потускнеют, и останется только засыхающий букет красных роз на заднем сидении. Так пусть все это продлится хотя бы чуть дольше.
- Ну хорошо, - сказала Чарли. – Только ненадолго.
- Отлично! – обрадовалась Дженни. Ее глаза снова засверкали в темноте, и Чарли засмотрелась в них чуть дольше, чем следовало.
*
Дженни не обманула Чарли. Кофе в самом деле получился превосходный. Терпкий и ароматный, с высокой пенкой цвета молочного шоколада.
Они сидели на тесной, но уютной кухне, за маленьким столиком и бросали друг на друга робкие взгляды.
- Вкусно, - честно похвалила Чарли, отпивая кофе.
- Зефирку хочешь? – спросила Дженни, вытаскивая из пакетика две белые зефирины.
- Давай, - согласилась Чарли, и Дженни бросила маршмеллоу в ее чашку.
- Ты все еще куришь? – спросила она.
- Да, - ответила Чарли. – А ты?
- И я.
Они улыбнулись друг другу. Им почему-то стало очень приятно от того, что некоторые вещи в их жизни не изменились. Не сговариваясь, они достали сигареты и закурили от одной зажигалки. Когда Дженни наклонилась к ней, чтобы прикурить, Чарли уловила исходящий от ее волос запах мяты. От Дженни всегда пахло мятой. Даже если она не жевала жвачку.
На секунду Чарли спросила себя: «Господи, какого черта ты сейчас делаешь? Пьешь кофе, куришь и жрешь зефирки на кухне своей бывшей девушки? На кухне ДЖЕННИ, черт побери! Да еще и нюхаешь ее волосы! Ты что, совсем спятила?». Но Чарли не успела ответить себе на этот вопрос, потому что вид курящей Дженни вышиб из нее последние мозги. Сколько раз она вот так наблюдала за Дженни, когда та затягивалась сигаретой в ее постели? Дженни всегда курила красиво. Она могла выдувать дым аккуратными ровными колечками, а не рваными, как Чарли. Ее пухлые губы вытягивались и сжимались. И Чарли могла наблюдать за ними вечно. Вот и сейчас. Чарли смотрела на ее губы и не соображала ни где она находится, ни кто она вообще такая. Как бы сильно Дженни ни изменилась за эти годы, но ее магия никуда не делась.
После выкуренных сигарет и Чарли, и Дженни наконец-то почувствовали расслабление. Чарли уже не ощущала себя так, словно рядом с ней лежала бомба замедленного действия. Она даже смогла искренне посмеяться над шуткой Дженни.
Она подумала вдруг, что не хочет ехать домой, в свою пустую квартиру, где она столько раз чувствовала себя одинокой с другими женщинами. Не хочет ехать в это проклятое турне, которое в очередной раз вымотает ее и оставит после себя лишь опустошение. Нет. Она хочет навечно остаться здесь, на этой кухне. Сидеть и смотреть, как Дженни подкладывает зефирки в ее чашку с кофе.
Поэтому, когда Дженни предложила им пойти посидеть в гостиной, где, по ее словам, было намного удобнее, Чарли без раздумий согласилась. Их разговор уже не был таким натянутым. Наоборот, они увлеченно обсуждали сегодняшний концерт Чарли и ее последние песни. Когда они сели на диван, Дженни вытянула ноги и положила их на журнальный столик. И Чарли пялилась на эти ноги, думая о том, что они тоже нисколько не изменились. Сколько бы лет ни прошло, но это по-прежнему была ее Дженни. Пусть и побитая жизнью и уже не такая храбрая, но она улыбалась как раньше. Она смеялась как раньше. И она смотрела на Чарли как раньше.
- Думаю, ты вынуждена будешь согласиться с тем, что наше расставание пошло на пользу твоей музыке, - сказала Дженни, бросив на Чарли игривый взгляд.
- Почему это? – с подозрением спросила Чарли.
- Ну, посмотри сама. Все твои самые популярные песни, которые стали хитами, они ведь обо мне. И о том, какая я сучка.
Чарли усмехнулась. Дженни подхватила ее смех, и еще через мгновение они хохотали как сумасшедшие. Чарли подумала, что она уже сто лет так не смеялась.
Когда они умолкли, Дженни заглянула Чарли в глаза и спросила тихо:
- А ты сейчас… встречаешься с кем-нибудь?
- А разве Ричард тебе не рассказывает о моей личной жизни?
- Ну, что ты. Ричард настоящий друг, а не доносчик. Он молчит как партизан и даже под пытками не скажет ничего собственной сестре.
Чарли улыбнулась. Преданность Ричарда порадовала ее.
- Нет, - ответила она. – Я не встречаюсь ни с кем. А если бы встречалась, ты бы уже давно узнала об этом из газет. Если, конечно, ты их читаешь.
- Я стараюсь не читать то, что пишет о тебе пресса, - Дженни покачала головой. – Меня все эти журналисты раздражают. Они ничего не знают о тебе настоящей. Например, я не очень-то верила в то, что ты спишь со своими фанатками. Ты ведь не такая, Чарли. Разве это может быть правдой?
- Я изменилась, - Чарли посерьезнела. – Но как бы там ни было, с фанатками я уже давно завязала.