- Но я и так доверяю ей!
- Не доверяешь. До конца не доверяешь.
- И что же мне делать-то? – жалобно пробормотала Чарли.
- Я думаю, тут может быть только два варианта. Либо ты начинаешь доверять Дженни и забываешь о том предательстве, словно его никогда не было, либо ищешь человека, который никогда тебя не предавал.
- Да… Пожалуй, ты прав, - прошептала Чарли. – Мне нужно постараться. Если я постараюсь, то смогу доверять ей полностью. Как раньше. Я правда очень люблю ее и не хочу потерять во второй раз.
- Ну, тогда все в твоих руках, - улыбнулся Льюис.
- Спасибо за поддержку, - Чарли робко улыбнулась в ответ. – Только с тобой я могу поговорить обо всем этом. С Ричардом не получается, она его сестра все-таки…
- Я понимаю, - кивнул Льюис. – Если вдруг будет тоскливо на душе, если потребуется моя помощь, звони, я приеду в любое время дня и ночи.
- Несмотря на Монику?
- Несмотря на Монику. Половинки половинками, а друзья остаются друзьями, - Льюис положил руку Чарли на плечо и ощутимо сжал его. – Ты всегда будешь особенным человеком для меня. До встречи с тобой я был простым татуировщиком. И посмотри, где я теперь! Ты наделила мою жизнь смыслом, открыла мне глаза на мое предназначение, на мою мечту. Поэтому, что бы ни случилось, помни, что я всегда буду на твоей стороне.
Чарли благодарно улыбнулась. В груди разлилось щекочущее тепло радости и абсолютного доверия, которого она уже не могла почувствовать рядом с Дженни. Льюис дал обещание, и он сдержал его. Он старался, как мог. В отличие от остальных, он действительно до конца оставался на ее стороне.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 60 ==========
Прошла неделя с тех пор как Чарли и Тэсс бесцеремонно вломились в домик Джозефа, но ничего там не нашли. За это время больше ни одно воспоминание из прошлого не постучалось в их головы, а жизнь текла спокойно и размеренно, как раньше. На остров пришла зима. Почти каждый день шел снег, который быстро таял и превращался в грязь. Море было серым и сливалось с таким же серым небом, стирая горизонт. Иногда море штормило, и в такие дни Чарли и Тэсс не покидали маяк, занимаясь каждая своими делами или попивая вместе горячий чай с имбирем и корицей. Этот чай стал неотъемлемым атрибутом каждого дня и прекрасно помогал согреться и скоротать время.
Природа увядала и засыпала, а Тэсс, наоборот, постепенно снова возвращалась к жизни и расцветала после того, что ей удалось вспомнить о своей смерти. Конечно, Чарли понимала, что девочка уже не станет прежней до конца, что память о прошлом будет давить на нее все отпущенное ей время, всю отпущенную ей вечность. Но все равно она радовалась каждый раз, когда Тэсс улыбалась или подшучивала над ней. Чарли могла простить ей любые подшучивания, лишь бы Тэсс оставалась в хорошем настроении.
Иногда Чарли вспоминала их разговор у камина в заброшенном доме. В тот вечер Тэсс фактически призналась ей в своих не совсем дружеских чувствах и пообещала, что оставит их при себе и не будет ждать того же от Чарли. Но от Чарли не укрывались взгляды, которые Тэсс изредка бросала на нее.
«Она смотрит на меня с таким обожанием, - думала Чарли, и руки у нее холодели, а в груди, в животе разливался жар, переходящий в озноб. – Когда она так смотрит на меня, я чувствую себя слишком уязвимой. Мне страшно».
И, видимо, Тэсс почувствовала ее страх и смятение, потому что вернулась спать в свой маячный домик, к огромному облегчению Чарли.
«Не волнуйся за меня, - сказала Тэсс на слабые протесты Чарли. – Если мне приснится кошмар, я приду и разбужу тебя. Но это только в крайнем случае. Я постараюсь все-таки не приходить, Чарли. Я должна справиться с этим сама».
Однако облегчение от того, что Тэсс больше не спит с ней в одной постели и не смущает ее своим присутствием, быстро перешло в печаль и одиночество. Собственная некогда довольно тесная кровать теперь казалась Чарли огромной. В первую ночь Чарли почти не сомкнула глаз, потому что ей было холодно и как-то… пусто. Ей хотелось протянуть руку и ощутить привычное тепло Тэсс, услышать, как она сопит под боком или что-то сонно бормочет. Ей хотелось, чтобы Тэсс обняла ее во сне, положила голову на плечо, хотелось вдыхать запах морской соли от ее волос. И да, Чарли ненавидела себя за это, но ей хотелось, чтобы Тэсс приснился кошмар, и она пришла бы к ней, забралась в постель и не уходила бы до утра. Но за всю ту неделю, что они спали раздельно, Тэсс так ни разу и не пришла. А если ей и снились кошмары, она об этом не говорила.
Все эти чувства смущали и раздражали Чарли. Несколько раз она порывалась написать о них в дневнике, но всякий раз бросала эту затею, рвала и комкала листы, потому что липкий ужас пробегал по позвоночнику, когда она представляла, как Тэсс случайно прочтет эти страницы и все узнает.
«Какого черта? – беспрерывно спрашивала себя Чарли. – Почему я думаю обо всем этом вместо того чтобы попытаться вспомнить что-нибудь новое о Дженни, из-за которой я предположительно сиганула с моста? Почему я никак не могу себя заставить думать о Дженни? Я ведь так любила ее. Я так радовалась, когда мы снова начали встречаться. Куда делись все эти чувства, которые столько лет хранились в моем сердце? Неужели смерть забрала их с собой?».
Но как бы Чарли ни старалась переключить свои мысли на Дженни и что-нибудь вспомнить, ничего не получалось. Ее татуировка на спине оставалась неизменной и больше не болела. Болело лишь сердце по ночам, когда Чарли по привычке протягивала руку, но не чувствовала Тэсс рядом.
Но время шло, и, наконец, наступила ночь, которую Чарли так ждала. В ту ночь был сильный шторм, шел дождь, грохотал гром и сверкали молнии, освещая маячную комнату короткими вспышками яркого электрического света. Чарли никак не могла уснуть, ворочаясь в своей огромной постели и вздрагивая от каждого удара грома. Она гадала, как там сейчас Тэсс? Страшно ли ей, одиноко? О чем она думает в такую ночь?
«Возможно, мне следует сходить и проверить ее? – спрашивала себя Чарли. – Просто тихонько заглянуть в домик и удостовериться, что она спит. Что все в порядке. Она даже не заметит, что я заходила».
Решив так, Чарли ощутила облегчение и вскочила с кровати. Затем накинула кофту и задержалась у стола, чтобы попить воды. В этот самый момент, между ударами грома, Чарли послышался какой-то звук за дверью, на лестнице. Какой-то отчетливый стук. Чарли замерла, чувствуя, как внутри все холодеет. Она никогда не отличалась храбростью, что и говорить. Чего только стоят ее страшные фантазии в заброшенном доме, когда ей в каждом темном углу и в каждом дверном проеме мерещились чьи-то мрачные фигуры.
Но на этот раз Чарли решила собрать все свое мужество в кулак и выйти за дверь. В конце концов, она и так собиралась это сделать.
«Призраков не существует, - твердила себе Чарли, и только на лестнице она сообразила, какую чушь опять несет. – Ты же сама призрак, дубина! Ты живешь в мире призраков, и это тебя живым людям положено бояться!».
Освещая себе путь фонариком, Чарли начала спускаться вниз по крутой лестнице, и от каждого шага в темноту что-то заходилось у нее в груди, дыхание проваливалось куда-то вниз, а потом вырывалось с тяжелым хрипом. Чарли снова слышала внизу какую-то возню. Теперь она уже не сомневалась, что на лестнице кто-то есть.
«Так, только сохраняй спокойствие, - уговаривала она себя. – Если ты сейчас грохнешься с лестницы и сломаешь себе шею, придется целую вечность провести в гипсе и терпеть мучительную боль».
Чарли спустилась еще ступенек на десять вниз и вдруг отчетливо услышала всхлип. Это совершенно точно был всхлип. Кто-то плакал там, внизу.
- Тэсс! – выдохнула Чарли еще до того, как увидела сгорбленную фигурку девочки, сидящей на ступеньках.
А еще через мгновение луч ее фонаря действительно высветил Тэсс, которая в испуге обернулась и посмотрела на Чарли затравленным взглядом заплаканных глаз. Чарли вновь застыла не в силах ни пошевелиться, ни заговорить.