Боже, какое же я все-таки чудовище.
А потом наступает утро, всегда наступает утро. И я уже не кажусь себе чудовищем. Мне снова кажется, что я поступаю правильно. И ночные мысли представляются мне полным бредом. Какая еще любовь может быть между нами? Тэсс еще ребенок, а я – сумасшедший взрослый, который никак не может разобраться со своим прошлым. На такой почве невозможно построить нормальные отношения. И прежде всего, нужно вспомнить, кем мы были при жизни. Кем мы были друг другу. Вот что по-настоящему важно.
Но память не возвращается. Я смотрю на крошечный кусочек татуировки, проступивший на моем запястье. Я не сомневаюсь, что он связан с Тэсс. Это еще одно доказательство того, что мы были знакомы при жизни. Но почему он проступил после того, как мы поцеловались? Я даже думать не хочу, о чем это говорит… Если при жизни я была способна завести отношения с такой юной девочкой, то мне лучше второй раз убить себя. Я этого не выдержу. На самом деле не выдержу.
========== Тэсс. Осколок № 2 ==========
Когда я заявила, что собираюсь на концерт Чарли, мои родители вдруг вспомнили, что они мои родители, и что в их обязанности входит чтение мне нотаций. Особенно переполошилась мама. Потому что ее особенно пугало мое увлечение рок-музыкой. Сама она слушала только классику, иногда старую поп-музыку, вроде ABBA. И все, что было связано со словом «рок», а тем более «тяжелый рок» и «готический рок», вызывало у нее приступ паники.
- Тэсс, да ты, верно, с ума сошла! Как я могу отпустить тебя туда! Только представь, сколько там будет народу! Да ведь эта обезумевшая толпа просто раздавит тебя! Представь, что ты повредишь ногу, и что тогда? Как тогда ты будешь танцевать? К тому же, неизвестно, что за люди там соберутся! Все эти рокеры… наверняка они наркоманы! Вдруг кто-нибудь из них заманит тебя в свою компанию? Ну же, Мэтью, скажи что-нибудь! Скажи, что она не может туда пойти!
Но отец молчал. Казалось, он пребывал в глубокой задумчивости, причем думал он вовсе не о рок-концерте, а об автомобильном двигателе.
- Мама. Я все равно пойду туда. Понимаешь? Ты меня не остановишь. Я просто решила поставить вас в известность.
- Ах, ну спасибо большое! Что хоть предупредила! – мама начинала выходить из себя. – Но если уж на то пошло, то я, скорее, запру тебя дома, чем отпущу в такое опасное место!
Какое-то время мы с мамой спорили, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не вмешался отец. Он словно проснулся и вспомнил, что уже давно находится дома, а не в автомастерской.
- Маргарет… - тихо произнес он. – Но ведь Тэсс совсем не обязательно идти на этот концерт одной. Я могу пойти с ней. Тогда и она сможет послушать любимую группу, и ты будешь спокойна.
- Да, но… - мама затихла. Она как будто хотела еще что-нибудь возразить, но ничего не могла придумать. Предложение отца было разумным. – Но как же твоя мастерская?
- Оставлю ее на Джимми. Он уже неплохо там ориентируется. Ничего страшного не случится, если я отлучусь на пару часов.
Больше маме нечего было сказать. И за это я всегда любила своего отца. Он всегда знал, как заставить ее замолчать. Без ругани и криков, как это бывало в других семьях, мой отец всегда умел найти мирный выход из положения. Конечно, я не была в восторге от того, что кто-то из родителей пойдет со мной на концерт. Я считала это позором. Я хорошо представляла, как глупо я там буду выглядеть. Но, с другой стороны, если это было моей единственной возможностью попасть туда, я готова была это вытерпеть.
Так и решилась моя судьба. Мы с папой купили два билета на концерт, и я со жгучим нетерпением стала ждать назначенную дату. Восьмое сентября. День, когда я впервые увидела Чарли. Но она не увидела меня.
Признаюсь, когда я собиралась на этот концерт, я все еще наивно надеялась, что мне удастся подобраться к Чарли поближе. Наверное, на это надеются все малолетки, приходящие на концерт своих кумиров. Кажется, что там будешь только ты и он – человек с постера на стенке, которому ты молишься. Ваши взгляды встретятся, а потом… Ну понятно, короче. Не то чтобы я надеялась на что-то подобное, мне хотелось хотя бы подобраться поближе к сцене, чтобы рассмотреть Чарли как можно лучше. Но я не оценила масштабов.
Потому что таких же помешанных, как я, там были сотни, тысячи человек. И хотя мы с папой купили билет в самую лучшую зону, которая располагалась ближе всего к сцене, все равно она была забита толпой обезумевших фанатов и фанаток под завязку. Там даже дышать было тяжело. И, конечно, со своим ростом я не могла ничего разглядеть из-за спин других людей.
Тогда я совсем расстроилась, сникла и едва не плакала. Мысль о том, что я так и не увижу Чарли, потому что меня окружают двухметровые бугаи, повергла меня в отчаяние. Люди постоянно толкали меня, стремясь проникнуть как можно ближе к сцене, они кричали, хотя на сцену еще даже никто не вышел.
Но к счастью, я была не одна. А с папой, которого не хотела брать с собой. Впрочем, я зря опасалась, что буду выглядеть с ним глупо. Мой папа и так был незаметным человеком, а на танцполе перед сценой вообще превратился в невидимку. Всех волновали только The Four Of Spades, и никому не было дело до меня и моего малозаметного родителя. Но папа, которого всю жизнь никто ни видел, и которого каким-то чудом заметила моя мама, сам был довольно наблюдательным и внимательным человеком. Видимо, одно качество компенсирует другое. Когда папу никто не замечал, он учился подмечать то, что другие не видят. И мое убитое настроение папа тоже заметил сразу. Он наклонился и проговорил мне в ухо:
- Полезай ко мне на плечи, Тэсс. Иначе ничего не увидишь.
- Но я тяжелая! – прокричала я в ответ. – Я тебе плечи отдавлю!
- Да какая же ты тяжелая? Ты моя маленькая пушинка, - улыбнулся папа. – И уж точно ты не тяжелее, чем вон та дама, - и он указал на упитанную девушку, которая забралась на плечи своего тщедушного парня, вопила и размахивала руками от восторга. Бедный парень покраснел, тяжело дышал, а на лбу у него выступил пот. А ведь концерт еще даже не начался. Очевидно, что до конца бедолага не доживет.
Я рассмеялась, а папа присел, чтобы я могла залезть к нему на плечи. Теперь мне все было прекрасно видно, хоть мы и не стояли у края сцены. Настроение мое стремительно поползло вверх.
А через несколько минут появились они. Зал взорвался от криков и аплодисментов. Я никогда не слышала такого адского шума. Но мне было уже все равно. Я видела и слышала только Чарли.
Влюбилась ли я в нее в тот момент? Или это случилось еще раньше, когда я увидела ее фото в интернете? Когда я вырвала постер из журнала и повесила его на стену? Я не знаю. Тогда я не осознавала, что такое влюбленность. Мне казалось тогда, что это происходит с кем угодно, но только не со мной.
Чарли очень нравилась мне, но это чувство определенно стало чем-то большим после того концерта. Настолько, насколько это вообще возможно для одиннадцатилетней девочки.
Чарли была очень красивой в тот день. Нет, больше, чем просто красивой. Она показалась мне совершенной. На ней были черные лакированные туфли на высоком каблуке, такие же черные кожаные штаны и черный кружевной топ с открытой спиной. Когда Чарли отворачивалась от зрителей, мы могли разглядеть ее прекрасную татуировку с огромными черными крыльями. На шее у Чарли висел кулон на массивной цепочке, а короткие волосы лежали в идеально прекрасном беспорядке. Через плечо у нее была перекинута красная электрогитара, в тон к ее красным губам.
Я читала, что фанаты в один голос уверяли, что лучше всего слушать Чарли вживую. Что никакие клипы не могут передать ее магического обаяния. И в тот момент я поняла, что они были правы. Я никогда не смогу описать этого словами, потому что в описаниях я не сильна. Я привыкла выражать чувства движениями танца. Могу сказать только одно – от Чарли исходило что-то. Некие волны магнетизма, которые притягивали к ней все взгляды, все внимание. Фанаты выкрикивали ее имя, кто-то бился в истерике, и охране пришлось его вывести. Что касается меня, то я просто замерла и не могла даже дышать. И я не могла оторвать от нее взгляда, потому что это было самое прекрасное, что я видела в жизни.