— Гнида! Думаешь, что ты сможешь вечно отмалчиваться?! Ошибаешься! И не таких кололи! И не такие фраера кровавыми слезами ревели! Последний шанс. Говори! Кто зачинщик?! Сколько вас человек?! Как вооружены, какой пароль для своих?! Говори паскуда!
— Я… Я ничего не знаю…
— Ну все тварь ты меня вывел из себя. Введите подозреваемую!
Через несколько мгновений в комнату вошёл ещё один охранник, таща за собой упирающуюся девушку.
— Настя! — Ели слышно прохрипел герой. — Милая, все будет в порядке, слышишь? Не волнуйся, все будет хорошо. Они сделали тебе больно?
— Давидик! — Узнала Настя своего мужа в этом окровавленном куске мяса, и сразу же слезы страха и сопереживания боли мужа потекли по её щекам. — Они сказали, что тебя вызвали для серьёзного разговора, что я должна пройти с ними. Господин… Отец Павел! — Обратилась супруга к следователю. — За что вы так избили моего мужа? За что?!
Отец Павел не услышал заданный ему вопрос, или же сделал вид, что не услышал, подошёл к Насте и больно сдавил рукой её запястье, да так что девушка побелела от боли, и невольно вскрикнула. Насладившись моментом доминирования над слабой девушкой, обратился к пленнику:
— Ну что, теперь доволен? Твоя жена у нас. Не боишься боли, ну-ну. Посмотрим, какой из тебя любящий муж. — С этими словами он достал из кобуры дружинника наган и приставил дуло к её виску.
— Ну что теперь мне скажешь, дружок?
Мысли метались с лихорадочной скоростью в голове у Давида. И он тут же воскликнул:
— Я всё расскажу! Всё! Только не трогай её, она ни в чём не виновата! Это всё я! Да это я убил тех людей! Это я хотел поднять бунт против администрации! Я один более сторонников я не нашёл!
— Не ври мне щенок! — Заорал, брызжа слюной следователь. — Нам известно, что у тебя есть сторонники! Имена живо!
— Я хотел привлечь на свою сторону людей, но они меня не послушали! Делайте со мной что хотите, пристрелите меня прямо на месте, только не трогайте Настю! Она здесь не причём.
— Застрелите, говоришь? — В глазах у отца Павла промелькнул сумасшедший блеск. — Застрелить? Это можно, только вот не сразу.
С этими словами следователь направил дуло нагана на Давида и спустил курок. Прогремел выстрел, и в комнате стало трудно дышать от запаха пороха. Герой заорал от нестерпимой боли, прижимая ладони рук к ране на правой ноге. И тут произошло событие, которое никто не ожидал, которое раз и навсегда переменило жизнь героя и его самого.
Настя, вывернувшись, укусила следователя за руку. Отец Павел, вскрикнув от боли, отдёрнулся от Насти и со злобой ударил её рукояткой пистолета по лицу. Громова Анастасия единственный лучик света в жизни героя, его любовь и вера в счастливое будущее, упала на спину и ударилась об дверной косяк затылком, оставшись так лежать без движения. На минуту в камере повисла тишина, все смотрели на безжизненное тело девушки с прекрасным умиротворённым лицом. Можно было бы принять, что девушка спит, если бы не ручеёк густой багряной крови, медленно заполняю щели в полу. Несмотря на жуткую боль в ноге, Давид рывком подался к бездыханному быстро бледнеющему телу супруги. Одной рукой приподняв её за талию, а вторую запустив в её длинные чёрные волосы, которая тут же обагрились кровью. Прижал свою супругу к себе и горько заплакал.
Тем временем отец Павел, побледнев, выскочил в коридор в сопровождении двух дружинников. Оставив Громова с одним мордоворотом для охраны.
Сколько времени Давид вот так просидел на полу, прижимая к себе тело супруги? Час? День? Вечность? Для героя это было не важно, он потерял над собой контроль, не замечая, что вокруг него происходит. В чувство его привёл мощная пощёчина и басистый голос своего отчима:
— Вставай малой! Вставай! Слышишь ей уже не помочь! Ты должен отпустить её. Сейчас любое промедление для нас смерти подобно. Ты ранен? Дай я тебя осмотрю, может получиться под шаманить из походной аптечки…
Герой, опустевшим взглядом смотрел на лицо своей ещё так недавно живой и любимой супруги. Какой смысл ему бежать? Куда? Для чего ему теперь жить? Все краски яркой счастливой прошлой жизни разом померкли, не оставив в душе ничего кроме пустоты. Но где-то в середине грудной клетки, где-то в районе набирающего темп мужского сердца, из глубины души вырвалось новое чувство. Оно заволокло сознание героя, не о чём другом думать более не представлялось возможным. В один миг цель его жизни определилась в один мощный порыв. МЕСТЬ! Вот для чего ему стоит прожить лишний день, год, вечность, и не успокоится он, пока не увидит мучительную смерть Павла. Кто принесёт ему эту смерть? Этот вопрос для героя был абсолютно ясен. Только он должен это сделать! Он и некто другой!