Когда я спустилась вниз, то услышала крики отца. Он кричал на маму, обвинял её, что она решила рассказать мне всё. Они замолкли, как только увидели меня. Папа посмотрел на сумку в моих руках.
— Куда ты? — произнес он, сузив глаза.
— Ухожу. С меня достаточно лжи. Сначала вы скрывали от меня про замужество, теперь выясняется, что я вам не родная дочь.
— Ты — моя дочь! — отрезал папа.
Ничего ему не ответив, я направилась к выходу. Мне не хотелось ничего выяснять и слушать. Хотелось просто уйти.
— Камилла, не смей выходить за этого проходимца! — послышался его рык. — Я не позволю этого!
Его слова заставили меня остановиться. Так вот, что ему важно. После всего того, что тут произошло... После всего, что я узнала, он думает только о том, чтобы я не вышла замуж за Инглаба?! Его ни капли не заботят чувства ребёнка, который только что узнал, что его мать ему и не мать вовсе. Для него важно только повыгоднее для себя выдать меня замуж. В его планах поженить меня и Адэма, передать ему свой бизнес.
— Выйду, папа, я обязательно выйду замуж за Инглаба! — повернувшись к нему лицом и чеканя каждое слово со злостью, произнесла я.
Как раз в этот момент постучали в дверь. Я развернулась и увидела, как открыв двери, вошел Адэм. По его лицу было видно, что он услышал каждое моё слово. Моё сердце словно подскочило и упало вниз. В горле стоял ком. Я ненавидела себя за то, что он производит на меня такое впечатление. А его ненавидела, за то, что, не смотря на мои слова в тот вечер, он всё равно пришёл обсудить с отцом нашу помолвку. Им обоим было плевать на меня и на то, чего я хочу.
Не поворачиваясь к отцу, смотря прямо в глаза Адэму, замершему в дверях, я произнесла:
— Я безумно люблю Инглаба. Жить без него не могу. И обязательно стану его женой.
Сказав это, я почувствовала некое удовлетворение от того, как челюсть Адэма сжалась, а лицо перекосилось от злости. Заставила себя сдвинуться с места, пройти мимо него и выйти из дома. Увидев водителя во дворе у машины, я почувствовала облегчение от того, что не придётся садится за руль в таком состоянии. Устроилась на заднем сиденье, откинула голову назад.
— Куда едем? — сев в автомобиль, спросил мужчина.
Я задумалась. Если, собирая вещи и спускаясь вниз, я думала о том, чтобы поехать к брату, то после слов отца и появления Адэма, решила, что поеду к Инглабу. Но где он жил, я не имела представления.
— В центр города, — ответила я, и, достав телефон, стала набирать его номер.
Когда машина выезжала за ворота, я обернулась и через заднее стекло увидела, что Адэм не зашёл в дом, а стоит на крыльце и провожает взглядом мой автомобиль.
Как только Инглаб ответил, я сообщила, что хочу увидеться. Когда мы прибыли на место, он уже ждал меня в кафе, где мы обычно встречались. У него было приподнятое настроение, но, выслушав мой рассказ, он как-то весь переменился, удивился, растерялся. Он явно не ожидал, что всё так повернется. Я и сама не ожидала, но пути назад не было. Он говорил всё это время, что мечтает построить семью со мной. Обстоятельства сложились так, что всё именно к этому и шло.
Сначала он попытался успокоить меня, убедить вернуться к родителям. Говорил, что его дом не подходящее место для начала нашего совместного проживания. Обещал, убедить моего отца разрешить нам пожениться. Но когда понял, что я настроена серьезно и напрочь отказываюсь это сделать, сдался, и мы решили поехать к нему. Я не стала рассказывать ему истинную причину ухода из дома. Не говорила, что моя мать мне не родная. Не могла произнести это вслух.
Мы вышли из кафе. Инглаб держал в руках мою сумку и ловил такси. Когда я огляделась вокруг, в поисках свободной машины, то увидела на противоположной стороне дороги припаркованную машину Адэма. Он сидел внутри и смотрел на меня с ненавистью. Мне казалось, что вот сейчас он выйдет ко мне навстречу и заберёт с собой. Или просто очень сильно хотелось этого. Но он приподнял стекло, завёл мотор и уехал. Я не знала, как понимать его поступок. Получается, он следил за мной с самого дома? Но зачем?
Когда мы прибыли в дом, где жил Инглаб, хотя даже домом это место назвать я не взялась бы, то поняла, что он тогда имел ввиду. Никогда раньше мне не приходилось бывать в подобных условиях. Но я была так подавлена новостью о том, что моя мама мне не родная, что мне было всё равно, где спрятаться от всех.
Две недели я жила в размышлениях, как в тумане. Отец и братья всё время звонили мне, но я не отвечала. Только потом, через месяц, встретилась с Демиром. Мне было интересно, знал ли он правду о моём рождении. Брат признался, что узнал об этом позже, уже в юношестве. Ему рассказал наш старший брат, которому на момент моего рождения уже было тринадцать лет. По воспоминаниям Рустема, моей биологической матерью была папина работница. Она забеременела, хотела увести его из семьи, но когда у неё это не вышло, то согласилась отдать меня отцу за определённую сумму.