— Дядя, всё обстоит иначе, не так, как ты думаешь…
— Дядя, Мазахир, — не дав мне продолжить, вмешивается Рафаэль. — Ты прав, мы всё устроим наилучшим образом, и твоё присутствие на свадьбе очень порадует всех нас.
Я опешила, уставившись на Рафа с открытым ртом и круглыми от шока глазами.
— Что ты говоришь?! — спрашиваю взвинчено.
Чувствую, как под столом меня берут за руку. Рустам, который сидит рядом, наклоняется и шепчет:
— Успокойся, мы тебе всё объясним.
Я со злостью выдергиваю свою руку из цепких пальцев брата. Обращаю требовательный взгляд на Адэма. «Скажи им, что никакой свадьбы не может быть!» — командую безмолвно. Он никак не реагирует. Ни одна проклятая мышца на его лице не дёргается.
— Хорошо, оставлю это дело на вас, — одобрительно произносит дядя, отпивает глоток чая и, опираясь на трость, привстаёт из-за стола. — Мне пора пить лекарство, поговорим обо всём остальном завтра.
Медленно двигаясь, он шагает к выходу.
— Пойдём, измерю тебе давление, — говорит бабушка, перехватывая его у двери. — Что-то не нравишься ты мне сегодня. Совсем бледный.
Я с трудом сдерживаюсь до тех пор, пока за ними закрывается дверь. Вскакиваю на ноги, оглядывая сидящих за столом мужчин. Никто из них не смотрит на меня. Братья прекрасно знают мой вспыльчивый нрав и, кажется, вполне готовы к предстоящей буре.
— Ребят, вы что себе позволяете? С каких пор, принимаете решение за меня?! — спрашиваю, пытаясь контролировать свой голос.
«Не кричать. Это твои братья», — уговариваю сама себя.
— Успокойся, мелкая, — первым заговаривает Демир. — Есть обстоятельства, которых ты не знаешь.
— Какие к чёрту обстоятельства, Демир? Что может произойти, из-за чего я должна позволить вам решать за кого и когда мне выходить замуж?
— Сбавь тон, Камилла, — вступается за Демира Рустам. — Во-первых, отец всегда решал такие вопросы. Тебе прекрасно известно, что он хотел, чтобы вы поженились. Наши браки устроены точно таким же образом.
— И? Поэтому, я должна сейчас молча всё снести? Папы больше нет! — говорю и чувствую, как голос дрожит, а на глазах выступают слезы.
«Его нет из-за меня и Адэма. Мы его убили», — хочется признаться. Но боль оглушает меня с такой силой, что я понимаю — не смогу произнести это вслух, обсуждать с кем-то, рассказывать все детали. Смахиваю слезы. Сейчас не время плакать. Я не могу допустить брака с Адэмом. Бросаю гневный взгляд на виновника всех бед. Но он не смотрит на меня, сидит, уставившись в свой стакан. Ни одной эмоции на его лице увидеть не получается. Я глубоко вдыхаю, но, вопреки ожиданиям, кислород в лёгкие не поступает, лишь словно жгучая лава разливается по горлу.
— А вы, господин Адэм Берк, ничего не хотите сказать?
Намеренно обращаюсь к нему на Вы, подчёркивая деловой пренебрежительный тон. Стараюсь держать себя в узде и не наговорить лишнего при братьях. Адэм поднимает голову, встречает мой ледяной взгляд.
— Помнится, вы тоже не горели желанием связывать себя узами брака со мной, — продолжаю насмешливо.
В ушах звенят его слова, что он женится на чистой и невинной девушке. Почему, чёрт возьми, сейчас он ведет себя так, словно накачался транквилизаторами? Отчего не протестует, как и я?
Адэм встаёт на ноги, упирается руками в спинку стула. На долю секунды я забываю обо всем и просто любуюсь им. Подмечаю изменения, произошедшие в нём с нашей последней встречи: волосы стали длиннее, падают челкой на лоб, вокруг глаз пара тонких морщин. Мысленно зажмуриваюсь. Адэм наклоняется вперёд в мою сторону и произносит:
— Поменялись обстоятельства и приоритеты, госпожа Камилла Берк, — улыбается он ядовито. — Привыкайте к новой фамилии.
Кто-то из братьев шутливо присвистывает и хмыкает.
— Я лучше съем собственные ботинки, чем буду носить твою фамилию! — бросаю ему в ответ.
— Хватит ребячится! — жёстко произносит Рафаэль. — У тебя нет другого выхода, Камилла!
Последнее предложение звучит решительно и безапелляционно. Он встаёт и пересаживается на место, где сидел до него дядя.
— Присаживайся! — говорит он жестким, не терпящим возражения, голосом.
Я упрямо приподнимаю подбородок. Протест и бунт внутри не дают мне ступить и шагу.
— Я сказал, сядь! — продолжает Рафаэль настойчиво.
А я продолжаю стоять. Обида на брата набирает обороты. Какое он имеет право так обращаться со мной?! Никогда раньше такого не было. Рустам драматично громко вздыхает.
— Вот упертая, — говорит он себе под нос. Встаёт, подходит ко мне, усаживает за стол и садится следом. Напротив меня сидит Демир, я упираю в него взгляд, ища поддержки. Умоляю его встать на мою сторону, помочь разрулить всю эту ситуацию. Ответом мне служит сожаление на его лице. «Прости, но я бессилен», — говорит его взгляд.