— По тебе сумасшедший дом плачет, больной ублюдок! — сорвался на истерический крик Геннадий.
— А-а-ай! Мой нос, — схватившись обеими ладонями за нос, взвыл от адской боли Миша.
— Сядь на место, мудак! — подбежав и ударив Геннадия кулаком по лицу два раза, крикнул Лёша.
Тот резко опустил стул на половицы, стойки стула затрещали с хрустом ломающегося дерева, и стул сложился пополам. Он опустился деревянной доской на пустую бутылку из-под водки. Бутылка сверху и снизу была придавлена деревянными досками, и она раскололась. С глухим звоном от неё отлетело горлышко, и рассыпались треугольные и ромбообразные осколки. Геннадий рукой схватился за горлышко и сжал его в правой руке.
— Я его сейчас грохну! — в панике кричал Миша. — Мой бедный нос.
— Успокойся, — прикрикнул на него Алексей. — Что как баба ноешь во время месячных.
Переносицу Михаила раздирала дьявольская боль, но он пытался взять себя в руки.
— Я как пластический хирург вырежу твой чёртов нос. — Геннадий вскочил на ноги, вытянул руку вперёд и ткнул в скулу Михаилу «розочку» от бутылки.
Острые осколки бутылки впились в мягкую ткань лица, точно острый нож в шмат мяса. Ноги Михаила напряглись, в икрах их свела судорога, и он оступился и упал через порог. На секунду у него закружилась голова. Он мгновенно приземлился в снег на лопатки.
— Папаша, всё, тебе крышка, — ударил Гену два раза в живот Лёша.
Гена согнулся и, привстав на колени, схватил несколько осколков, валяющихся на полу. Стекло впилось ему в ладонь, и начала крапать кровь. Затем он приподнял руку и раскрыл слегка ладонь, потому что осколки прорезали кисть, и два небольших осколка упали на колени Лизы.
— Я вам всем здесь устрою могилу! — вскочил на ноги, ударив окровавленной ладонью по щеке Лёши, Гена.
Осколки стекла от разбитой бутылки впились глубже в его ладонь, и несколько кусочков вонзились в щеку Алексея.
— Пора с тобой кончать, — развернул ружьё и приложил прикладом Геннадия в затылок Лёша.
Геннадий ничего не почувствовал, от удара он рухнул на живот и потерял сознание.
Лёша схватил его за руку и вытащил на улицу. Лиза тем временем чуть потянула кисть вперёд и, схватив осколок и сжав его в ладони, попыталась разрезать скотч на руках.
— Куда вы его тащите? Оставьте его в покое, — крикнула Анастасия.
— Закрой фонтан, а то я тебя убью, — направил на неё ружьё Лёша.
На улице очнулся Миша. Он схватился за горлышко бутылки и вырвал его из скулы.
— Ты как? — спросил Лёша.
— Хреново, но жить буду, — ответил Миша.
— Помоги мне его поднять, и давай его поджарим.
— Сейчас.
Как только он встал, они схватили Гену под мышки и потащили к кирпичному зданию. Положили на землю. Лёша открыл дверь, и они занесли его внутрь. Внутри стоял большой трансформатор и огромные кабели были подвешены за металлические сваренные уголки и за стяжки, в углу на стене был рубильник. Они прислонили Гену спиной к трансформатору, руки развели в стороны и подвязали стяжками. Гена сидел на земле, ноги были вытянуты вперёд. Миша прошёл и щёлкнул выключателем, под потолком вспыхнула покрытая паутиной лампа мощностью тысяча ватт. Галогеновая лампа чуть не ослепила всех. Геннадий очнулся.
— Я хочу тебе кое-что рассказать. Когда-то давно мой отец хотел заведовать светом в этом богом забытом посёлке и намеревался построить здесь небольшую электростанцию. Но рак съел его, и мечтам не суждено было сбыться. Остался на участке небольшой трансформатор, и им можно пользоваться, как обычным током и мощным током, — произнёс Михаил.
— Что ты несёшь, ненормальный? — запаниковал Геннадий. — Где мои дети? Где я?
— Ты сейчас почувствуешь ток на своей шкуре, — заявил Алексей.
Они открыли гаражные двери этого кирпичного здания. Миша подошёл к рубильнику и поднял его. Электрический разряд начал проходить через всё тело Геннадия. Импульсные, ультрафиолетового цвета, электрические разряды мелькали в воздухе.
— А-ай! — кричал Гена от дьявольской боли.
Он то и дело прикусывал язык, его трясло, это было так, как если бы у него началась лихорадка, эпилептический припадок или болезнь Паркинсона одновременно. Сердце его, точно гидравлический молот, било о рёбра, в горле словно изнутри кто-то стучал молотком, а в ушах сердце отдавалось как барабанная дробь. Из его рта выплёскивалась слюна. Голова раскалывалась, точно кто-то невидимый внутри его черепной коробки орудовал отбойным молотком.
Лёша опустил рубильник, и электроток прекратился. В этот момент в сарае, полностью избавившись от липкой ленты, Елизавета прорезала осколками ленту сестры, чтобы выбраться, но её заметил издалека Лёша. Она посмотрела на него и побежала в сторону выхода из этого могильного дачного участка. Но, приподняв ружье, Лёша прицелился и выстрелил. Пуля раздробила левую стопу Лизы, и она упала на живот.