Элль несколько раз подходила к двери и, к собственному стыду, только на второй или третий раз решила нажать на ручку. Оказалось, что никто ее не запер. Облегчение одновременно сменилось тревогой — то есть, зайти в комнату мог кто угодно. За дверью оказался широкий уныло серый коридор, залитый светом ламп. По нему разлеталось эхо голосов и шагов. Элль даже увидела пару человек в лабораторных халатах и мантиях. Те тоже заметили ее, но отвернулись, будто специально игнорировали девушку. Исчезли в одном из кабинетов прежде, чем она успела сказать хоть слово.
Долго скакать по каменному полу не получалось, холод начинал покусывать за пятки, и Элль снова залезала в кровать, куталась в одеяло и ждала, когда по телу расползется тепло. Мозг жонглировал одними и теми же вопросами: «Где я? Что делать дальше? Как отсюда выбраться?». Порой она останавливала себя и думала о словах Пенни Лауб. Она говорила, что Элль нужна им, но для чего именно? Старушка не посчитала необходимым прокомментировать это, а Элль не додумалась спросить. Тогда она была уверена, что восстановит силы и исчезнет из Темера раз и навсегда, но сейчас, в относительном покое и наедине со всеми мыслями, Элоизу начало снедать любопытство. Фантазия рисовала красочные картины мира, о котором говорила Пенни. Мира, в котором алхимики живут так, как самые успешные заклинатели. Алхимики не боятся в один день потерять дом, работу, средства к существованию. Им не нужно держать под половицей деньги на черный день и всегда собранный чемодан «на всякий случай». Можно просто жить, работать, встречаться с друзьями, заводить семьи… Эти образы находили отклик на самой глубине ее души, Элль тянулась к ним, пытаясь ухватить руками о ощутить их реальность, но тут же одергивала себя.
Чтобы все эти фантазии стали реальностью нужно было как-то остановить творившийся в городе кошмар. Ужас, который начался из-за Пенни и остальных ее союзников, из-за «Поцелуя смерти». И это люди еще не знали об Ирвине. Элль обхватила себя руками, пытаясь унять пробежавший по коже холодок. Он привел ее к самому оку шторма. Он с самого начала знал, кто во всем виноват, и притащил ее, отчаявшуюся и беспомощную, как рыбу на кухню.
Клацнула дверная ручка. Элль снова натянула одеяло и поджала ноги, повернулась в сторону вошедшего.
— Тут, кстати, не заперто, — с глуповатой улыбкой произнес Ирвин. — Даже скважины под ключ нет.
Он сделал два шага вглубь комнаты и остановился, сунув руки в карманы. Одежда явно была с чужого плеча — штаны пришлось подкатать, а рубашка болталась, как старая наволочка на бельевой веревке. Не было больше лоска, и ничто в его образе не напоминало славного и избалованного жизнью парня из Квартала Рек. Ходячий труп он тоже больше не напоминал, но Элль все равно пристально всмотрелась в его лицо, как будто ей было важно первой заметить признаки разложения.
— Как ты? — спросил Ирвин, подходя еще ближе. Он встал рядом со стулом, оставляя спинку как границу между ним и Элль.
— Как видишь, — с трудом произнесла она и, после нескольких бесконечно неловких секунд спросила. — А ты?
— Живее всех живых, — улыбнулся он, как ни в чем не бывало и рассмеялся, заметив, как Элль перекосило. — Кажется, я не все тебе рассказал при нашем первом свидании.
— Кажется?
— Такое бывает, когда знакомишься с красивой девушкой. В свою защиту могу сказать, что умолчал я только об этом… неловком факте. Жены или, например, детей у меня нет.
— Мне стало существенно легче, — с трудом выговорила Элль, разрываясь между двумя желаниями: поднять отвисшую челюсть и швырнуть в этого шутника чем-нибудь тяжелым.
— Я рад это слышать, — тряхнул волосами Ирвин и усмехнулся так лучисто и мягко, что Элль не выдержала.
Внутри у нее как будто лопнула струна, которой был обвязан распухший во все стороны мешок гнева, и кипящая ярость хлынула во все стороны. Девушка оттолкнулась от кровати, вскочила на ноги и бросилась к Ирвину. Заклинатель распахнул объятия — и в этом была его ошибка. Элль изо всех сил влетела в него, сбила с ног и, усевшись сверху, принялась лупить. Она не была опытным бойцом, ее основными стратегиями выживания были побег или игнорирование опасности, пока все само как-нибудь не решится, поэтому в новой для себя обстановке Элоиза просто зажмурилась и била куда попало, периодически мотая головой, как будто это могло спасти ее от ответного удара.