— Вы хозяйка. Вам и решать.
И, улыбаясь собственным мыслям, он направился к выходу из кабинета.
— С вашего позволения, — мужчина задержался в дверях. — Я возьму на себя труд подлечить пару женщин и детей. Скажу, что это вы сами меня послали.
Летиция лишь махнула рукой. Все эти кривляния Эллиота были ничтожными каплями, которыми он пытался успокоить только начавшее бесноваться море.
***
С балкона Башни Реджиса смотреть на Темер было непривычно. Как будто глядишь на картину или снимок, сделанный на эти странные коробки, которые привозили с Архипелага. Феррис почти полностью отвернулась от города, будто ей больно было смотреть на творившееся в Темере. Почти во всем городе были погашены огни, и только набережная Квартала Торговцев была освещена неровными трепещущими отблесками костров. Издалека фигуры людей напоминали мелких рыбешек в толще воды у причала. Элль щурилась, но никак не могла рассмотреть их. Сердце сжало смутное предчувствие беды.
Девушка подошла вплотную к каменным перилам и всматривалась в тревожно дремлющий город, не обращая внимания на налетавшие на нее порывы ветра. Они трепали волосы и отвешивали тяжелые ледяные пощечины, но Элль толком не чувствовала ни их, ни того, как немеют пальцы, впившиеся в камень. Ирвин рассказал, что заклинатели сгоняют алхимиков к храму, и всего за пару дней там выросло гетто, а Летиция требует публичных переговоров. Амаль Мартинес пытается утихомирить Верховную Коллегию, но ожидаемо остается в меньшинстве. Некоторые в панике покидают город, но на Архипелаге быстро оценили ситуацию и стали разворачивать всех, кто не предоставил достаточно веских причин для путешествия.
Грудь сдавило, а в глазах застыли слезы. Элль часто заморгала, надеясь, что глаза переполнятся и плач все-таки вырвется, но нет. Все тело замерло в напряжении, и через мерцающую пелену Элоиза смотрела, как вся ее жизнь разваливается. Губы скривило от нервной улыбки. Наверное, если бы она все-таки попала на борт «Афалины», им бы все равно пришлось вернуться. В конце концов, Элль не матерая преступница, не воровка и не шпионка. Даже если бы она каким-то образом проникла на Архипелаг нелегально, ее бы все равно нашли и депортировали, так какой смысл?
Значит, лучше вариантов не будет. Значит, можно сдаться и просто плыть по течению.
На плечи легла тяжелая куртка Ирвина. Запах побережья смешался с терпкостью дубленой кожи.
— Ты замерзла, — прокомментировал молодой человек и ненадолго сжал ладони на ее плечах, но быстро отпустил. — Хочешь еще постоять или пойдем обратно?
В лабиринт скудно освещенных коридоров возвращаться не хотелось. Элль казалось, что ее заперли в доме с призраками: всюду раздавались голоса и шаги, периодически на глаза попадались люди, но они старательно избегали Элль и ее спутника. Хотя даже Ирвин удостаивался куда большего внимания. Сам заклинатель говорил, что дело в том, что тут его считают ходячим результатом эксперимента.
— Мне нравилось вести расследование с тобой, потому что ты не спрашивала, через сколько у меня начнет отваливаться нос. Или не влияет ли возбуждение на скорость разложения, — усмехнулся он.
— Как это случилось? Твое… возрождение.
— Меня убили, — пожал плечами Ирвин, как будто его просто застал врасплох мелкий дождик или окатил из лужи автокэб. — Расследовал одно дело. Как оказалось, за которым стоял капитан Ган. На старости лет решил примкнуть к теневому бизнесу.
— И ты не хотел отомстить?
— Для начала я хотел разобраться, что к чему, а месть вышла сама собой. Буквально перед нашей последней встречей в городе, — он говорил так легко, словно ему ничего не стоило отплатить за отнятую жизнь той же монетой. В минуты злость Элль пыталась перечислить всех, кому хотела бы вернуть пережитые страдания, но даже в собственных фантазиях ей не хватало жестокости, чтобы выйти за пределы безликого перечисления имен.
— И оно того стоило? — спросила она. Ирвин сделал долгий шумный вдох. Взглянул на город поверх плеча Элль, затем вновь в ее глаза.
— Нет, но выбора в тот момент у меня не было, — ему казалось, что простого ответа достаточно, но по лицу Элоизы догадался, что девушка не понимает.
Она и правда не понимала. Она устала жить в мире, который только и делает, что пытается обрушиться в бездну. Где людей могут запросто выгнать из их собственных домов или убить, ради передела власти.
Элль перевела взгляд на Ирвина. Ей показалось, что гуллам изо всех сил держится, чтобы не дать слабину, и в этот момент он сделался таким похожим и близким. Такой же лишенный чего-то важного и используемый остальными. Элль даже стало не по себе от жалости, пробившейся сквозь толстый слой усталости, обиды и недоверия. Она поежилась под ветром и, не в силах выдерживать повисшую тишину, спросила: