— Это бесчеловечно, — заявила Элль, скрестив руки на груди. К чаю она не притронулась. Хоть и не чувствовала в нем присутствия чар, все равно не хотела рисковать.
— Ты так считаешь? — искренне удивился Ханнес. Повисла долгая пауза. Видимо, он все-таки рассчитывал на ответ.
— А есть сомнения? — парировала Элоиза. Отец изменился в лице, густые брови дернулись вверх, а сам мужчина откинулся на спинку кресла и сцепил руки перед собой, уложил их на столешницу, всем видом показывая, что готов смиренно слушать.
Элль молчала.
Тогда Ханнес вздохнул. Тяжело, будто разжевывание очевидных вещей вытягивало из него все силы.
— Моя дорогая Элли, бесчеловечно — это когда к живым людям относятся, как к скоту. Держат в загонах, убеждают, что они бесполезны, опасны, жалки. Лишают последних крох достоинства, чтобы затем просто эксплуатировать и развлекаться, перекрывая им воздух.
— Должно быть решение, — возразила Элоиза. — Мирное, когда никому не нужно умирать.
— Мы тоже так думали, Элли. И мы пытались, мы искали решение. Но правда в том, что дурные времена умирают только вместе с людьми, которые их создали, — он горько улыбнулся, а затем взглянул на племянницу с надеждой. — Будущее ждет, Элли. И в твоих силах его создать. Не ради меня, не ради кого-то другого, а ради себя. Я просто подскажу, как.
Элль взглянула поверх его плеча. За окном солнце налилось алым, как капля крови, готовая рухнуть в море и всколыхнуть его так, чтобы закованные в блики золота волны обрушились на берег с первобытной яростью.
***
Кораблей из Квартала Торговцев видно не было. И все же их появление ощущалось тревожной рябью в воздухе. Толпа, измученная тягостным ожиданием, бурлила. Летиция и сама не заметила, как из грозной массы всего за несколько дней алхимики превратились в оборванцев в осаде. Они ждали переговоров, требований, штурма. Ожидание их выматывало больше, чем борьба. Недовольство росло. Летиция не покидала свой кабинет, всюду отправляла Эллиота, а сама курила, шагала из угла в угол, как тигрица в клетке.
Она сделала все, что могла. Сестры из храма ходили по новообразовавшемуся поселению, читали Писание, и как бы ненароком упоминали, что настоящий враг привел свои корабли в их порт, выставил на всеобщее обозрение, чтобы воспользоваться расколом. Они на все лады пели, что вот-вот Верховная Коллегия поймет, в какой опасности они все находятся, отменит все ограничивающие законы, чтобы победить общего врага. Но люди не верили. Люди устали и либо просто качали головами, либо смеялись в лицо — особенно молодым сестрам — и спрашивали, что по их мнению сделает Верховная Коллегия, когда общий враг будет побежден. Девицы со слезами на глазах приносили невеселые вести о настроениях Летиции. Женщина кивала и отпускала девушек.
Они все устали. Никто не верил, что все это закончится хорошо. Только Амаль верила. И Эллиот, не дававший своей госпоже опустить руки. По крайней мере, пока в этих руках была судьба алхимиков и полный до краев бокал.
— Госпожа Верс, — раздался торопливый стук в дверь, и в проеме показался Эллиот, а следом за ним и Амаль.
Летиция тут же зашагала навстречу подруге, впилась взглядом в ее лицо. Если за дни в осаде госпожа Верс осунулась и как будто постарела на десять лет, то Амаль едва ли не светилась.
— Я нашла решение, — проговорила женщина, едва сдерживая улыбку. — Галстерра нам поможет.
— Что? — Летиции как будто кто-то сделал подсечку. Она пошатнулась и сделала шаг назад, внимательно осматривая Амаль. — Галстерра? Ублюдки, повернутые на механизмах и оружии? Как они нам помогут? Расстреляют Башню Коллегий со своих кораблей?
Амаль сделала глубокий вдох. Подруге нужно было дать выговориться. Успокоиться. Пока Летиция не сцедит весь накопившийся яд, взывать к ее благоразумию будет бессмысленно.
— Нам дадут остров. Только для нас. Можно будет организовать собственный город, даже несколько. Галстерра будет обеспечивать безопасность, осуществлять логистику силами своего торгового флота.