— Да, — закивал Ирвин. — Вот только… я постарался расположить мисс к себе заранее, но она… Не то, чтобы располагается.
Вместо вопроса — легкое движение брови вверх-вниз. Этого оказалось достаточно, чтобы Ирвин, запинаясь, кляня собственное слабое жаждущее жизни тело, пересказал события прошлого вечера. Тяжело сообщать человеку, который достал тебя с того света, факты, которые ему с высокой долей вероятности не понравятся. Ирвин видел, как рот сжимается до состояния прорези, как ходят желваки, туго обтянутые кожей, как пальцы сжимают бокал, грозя раздавить стекло. Но заклинатель не мог ничего поделать, его как будто дергали за нити, одна из которых была привязана прямо к языку. И Ирвин говорил, говорил, говорил, все быстрее, пока легкие не начало жечь от недостатка воздуха. Когда он дошел до сегодняшних попыток Элоизы отделаться от него, ночной гостью выдохнул. Даже усмехнулся. И Ирвину и самому задышалось гораздо легче.
— Кажется… — как бы невзначай произнес гость, разглядывая собственные ногти, — я просил тебя расположить ее к себе. А ты что сделал? И не говори, что перестарался.
— Я… признаю, не сдержался. Но она первая начала, — выпалил Ирвин, чувствуя, как зубы сводит от отвращения. Как будто он совершил преступление.
Собеседник лишь поднял руку.
— Я тебя не виню, — с обманчивой мягкостью произнес он. — Ты, считай, заново родился. Но второй такой ошибки я не допущу. Ты должен выполнить свою работу. У тебя времени до Карнавала.
Ирвин склонил голову и вперил взгляд в бороздчатый узор половиц. По серебристым пятнам света скользнули ленты теней. Скрипнули пружины дивана. Шаги зазвучали в сторону коридора, все дальше и дальше, а Ирвин так и продолжал сидеть, будто ночной гость был призраком. Видением. Будто Ирвину нельзя было знать, как он появляется в квартирке в Квартале Рек, не дозволялось лишний раз смотреть на его лицо. Никаких подобных запретов, конечно же, не существовало на самом деле, заклинателю просто хотелось, чтобы гость поскорее исчез, не оставив и следа. И когда раздался долгожданный хлопок двери, а квартиру заполнила тишина, нарушаемая редким цоканьем капель о металлическую раковину, Ирвин выдохнул. Схватил оставленный гостем флакон и вылил содержимое в рот, проглотил и почувствовал себя почти по-настоящему живым. Почти свободным.
Голод и жажда развеялись. Сменились тяжелой сытостью и клонящей ко сну усталостью. Ирвин невольно поежился. Ему все еще не хотелось спать, бодрость вспыхивала от одной мысли о том, чтобы снова погружаться во тьму, где его поджидали бесформенные чудовища. Сколько дней он не спал? Пожалуй, с момента пробуждения после смерти. Получалось только недолго сидеть или лежать с закрытыми глазами, это вроде обманывало привыкший ко сну разум.
Под закрытыми веками снова замелькали огни, узкая улица, залитая светом. Лучи, пронзающие облака плотного дыма, едкий и терпкий запах, от которого кружится голова. Чуть сладковатый, напоминающий благовония, но в нем не было ничего святого. Хотя, сделав пару вдохов, можно было увидеть перед собой даже очнувшихся от вечного сна богов. Ирвин видел свои ноги, спускающиеся в подвал, сгущающиеся вокруг тени, а затем обрушившуюся на него гранитной плитой боль, ослепляющую, раздирающую мышцы, выворачивающую суставы, которая схлынула так же неожиданно, как появилась.
Ирвин рывком сел на диване. Шея онемела и не давала как следует дернуться, чтобы вытрясти из тела скопившееся напряжение. Ирв глянул на часы — утро только вступило в свои глаза. Детектив тяжело вздохнул, попробовал улечься, но уже через несколько секунд злобных ворочаний поднялся. Взял куртку и ключи и вышел в объятия сонного города. По его прикидкам, в участке никого не было. Значит, можно было влезть в архив и попытаться узнать, кто тогда его убил.
Глава 6
— Почему мой кабинет занят? — Элоиза не видела лица Эллиота, но готова была поклясться, что мужчина закатил глаза с такой силой, что при желании мог бы рассмотреть свои зубы мудрости.
Она снова провела беспокойную ночь, болтаясь между сном и явью, а когда за окном забрезжил рассвет, решила немного поработать. Хоть Летиция и освободила ее от работы в лаборатории, рутина успокаивала. Перебирать ингредиенты, разрабатывать новые формулы — Элоиза была сильна в этом, и даже находила извращенное удовольствие в том, чтобы наслаивать свойства компонентов друг на друга, пока не получится нужный результат. Так некоторые люди успокаивались, вышивая крестиком, в то время как другие рисковали выколоть иглой глаз или ненароком убить соседа-вышивальщика.