— Не стоит, — улыбнулась девушка.
Уже на улице Ирвин сказал, что нашел адреса родственников еще нескольких жертв. Они с Элль расположились в кафе и развернули карту с отмеченными домами. Красным были помечены места преступлений, синим Ирвин отметил дома родственников. Как он и говорил накануне, жертвы проживали в разных районах — от самых богатых до самых бедных. Одни поддерживали связь с родными, другие предпочитали держаться от них подальше после мелких ссор или крупных скандалов.
К обеду Элль и Ирвин успели обойти три дома, оказавшиеся к ним ближе всего. В одном скорбящая мать погибшего напоила их чаем и не упустила возможности поплакать на плече у Ирвина, повторяя, что он так похож на ее сына. В другом доме потерявший дочь отец и вовсе отказался отвечать на вопросы. Зато он выдал целую тираду о том, как было славно жить при Реджисе, когда алхимики были под строгим наблюдением. Он раздувал щеки, брызгал слюной, а Элль сидела и злилась, мысленно уговаривая себя не принимать слова на свой счет, но слушать — вдруг мужчина скажет что-то, действительно заслуживающее внимания. Но тот так и не произнес ничего дельного.
Была еще череда родственников, и в большинстве случаев все сходились в одном — у жертв были проблемы в отношениях. Браки трещали по швам или, наоборот, избранники не торопились делать предложение, а возлюбленные не спешили принимать обручальный браслет. Еще вчера Элль бы со злорадным торжеством сказала: «А я говорила», но теперь чувство собственной правоты не приносило удовольствия.
Мотив был ясен. Теперь нужно было понять, где жертвы нашли приворотное зелье.
— А как бы ты действовала на их месте? — спросил Ирвин, отрывая взгляд от карты. Они оказались на самой границе квартала Рек. В предыдущем доме их и вовсе не пустили на порог, и список Ирвина стремительно сокращался. Оставалась всего пара адресов. Большинство из них находилось на окраинах, и Элль совершенно не хотелось туда отправляться. Чем дальше они оказывались от центра, тем настороженнее и злее были люди. Им достаточно было увидеть полицейский шеврон Ирвина и мантию Элль, чтобы сбросить напускное радушие и с чувством полной правоты рассказывать, как плохо работает полиция и как вредят миру алхимики.
— Я бы не стала искать решения проблемы в приворотном зелье, — категорично отрезала Элоиза. Ирвин удивленно посмотрел на нее. — Что?
— Ничего, — пожал плечами он. — Просто удивительно. У тебя, считай, есть все необходимое. Подлила пару капель в суп, и муж навсегда забыл о длинноногой соседке. Неужели ты никогда не думала об этом?
Этот вопрос был частым для представителей их сферы. Остальным магам и малоодаренным было не понять, каково это — день за днем разрабатывать новые формулы, дающие чувство влюбленности, а потом приходить на свидание в кафе и видеть, как за каждым третьим столиком кто-то находится под действием приворота. Такие зелья раньше были крайней мерой и просто так их было не купить. Сейчас же они стали доступными и популярными, как жевательная резинка, сигареты и готовые обеды.
«Это неудивительно, люди хотят почувствовать что-то помимо усталости от прошлого и страха перед будущим», — пришли на ум слова одного из членов Верховной Коллегии, который совсем недавно выступал на радио в защиту свободного оборота приворотных средств. Его, кстати, после этого выступления исключили и заставили быстро искать преемника. Об этом Элль рассказали уже в Алколлегии, там с пониманием относились к взвинченности девушки.
— Можно создать чувство влюбленности, можно искусственно вырастить привязанность и даже одержимость, но какой в этом смысл? — спросила она. — Человеческое сердце — предмет сложный, и как на него ни воздействуй, оно все равно останется верным своим желаниям.
— Так ты веришь в истинную любовь? — вскинул брови Ирвин. То ли искренне удивился, то ли мастерски издевался, Элоиза и сама не знала, что думать.
— Ни во что я не верю, — хмыкнула она, теребя цепочку. — Просто считаю, что хоть магия и способна на многое, она не всесильна.
— Но люди с помощью магии смогли свергнуть Дремлющих богов.
— Вот только богословской аргументации мне не хватало.
— Прости, вырос в очень верующей семье, поэтому готов цитировать Писание наизусть.
Элль только пожала плечами и неловко улыбнулась. В нагретом воздухе повисло неловкое молчание, и все звуки вокруг как будто сделались громче: кашель торговца в соседней лавке, звон ложек о фарфоровые стенки чашек и блюдца. Нервы натянулись от ощущения, что нужно что-то сказать. Прямо сейчас. Люди ведь не просто так делятся историями из своего детства, они дарят их, как милые безделушки, от которых невозможно отказаться, и после которых нельзя не подарить что-то взамен…