В этом был весь Фатих — что на уме, то и на языке. Никакого умения кривить душой или немного фильтровать речь. Смуглый и высокий, широкий в плечах, он заклинал металлы, запросто гнул железные прутья и завязывал изящные бантики из тросов толщиной с человеческую руку. А ещё заковывал в металлические панцири всё взрывоопасное. Лаборатория, где он работал, занимала целый остров вдали, уже совсем рядом с нейтральными водами. Фатих жаловался, что на работе сильно не поговоришь, а все происходящее связано с государственной тайной, поэтому он прозвал их остров «Островом Молчания» и отводил душу в «Колодце», чтобы наболтаться вдоволь.
— Это Ирвин, мой… коллега, — ответила Элоиза. Фатих прищурился.
— Не про этого ли коллегу мне рассказывала наша Лейлочка? Ладно-ладно, не буду вас смущать, ребятки. Но, Элли, кажется, это славный парень. Вы же задержитесь? — встрепенулся он и замахал в сторону бара, будто был его хозяином. — Том сказал, что ему завезли какое-то необычное пиво. На вкус, как… м-м-м-м… рельса, которую не меняли лет двадцать.
— И-и-и… Зачем это пить? — спросила Элоиза, начиная думать, что, возможно, «Колодец» был не самой лучшей идеей.
— Хотя бы из желания посмотреть: «А что будет»? Или чтобы внукам рассказывать, что в жизни ты успела попробовать все, — весело пожал плечами мужчина и ускакал вперед, на ходу прося Тома налить три стакана со вкусом железной дороги.
— Это Фатих, — только и сказала Элоиза, с опаской глядя на Ирвина. Она бы не удивилась, если бы заклинатель воды сейчас сказал, что все они чокнутые, а он идет домой, но нет… Ирвин только улыбнулся.
— А этот человек знает толк в развлечениях, — хохотнул он и внимательно посмотрел на Элоизу. — Или ты хочешь пойти куда-то еще?
— Нет, — она заправила выбившуюся из пучка прядь за ухо. — Всё в порядке.
— Ты сегодня в облачении, — отметил Фатих, разглядывая наряд Элль.
Девушка неуютно поморщилась и принялась расстегивать мантию.
— Нет-нет, я хотел сказать, что тебе идет, — поспешил исправиться Фатих.
— Не хочу привлекать внимания, — отмахнулась Элоиза. Она и так заметила направленные на нее косые взгляды, а один из гостей демонстративно развернул газету так, чтобы Элоиза увидела заголовок на первой полосе: «Поцелуй смерти: диверсия радикально настроенных алхимиков?».
— Тогда проще сразу мешок на голову надеть, — усмехнулся Фатих, приобнял Элль за плечи и повел к барной стойке. — Наши сейчас подойдут. Сколько мы не виделись! Как твоя жизнь?
Элль невольно сжалась под его пристальным вниманием. Она не скрывала, что служит в храме Рошанны, для Алколлегии ее работа заключалась в изготовлении благовоний для храма. Немного алхимических субстанций, и прихожане с большей готовностью рассказывали о своих тяготах и искреннее возносили молитвы, а значит — оставляли и более щедрые подношения.
— Как всегда, — пожала плечами девушка. — Скучно.
— Я понял это по тому, что ты здесь, а не молишься нашей великой Мятежной Рошанне, — ухмыльнулся мужчина. — А ты, Ирвин? Чем ты помогаешь храму? Я думал, что там служат только женщины.
— Я занимаюсь восстановлением книг, спасаю их от сырости, — ответил детектив. Даже глазом не моргнул.
Элль поджала губы и постаралась незаметно ущипнуть Ирвина, но тот либо не почувствовал, либо не подал виду. Только вопросительно взглянул на девушку, а та и сама не знала, что сказать. Для всей честной компании она была служительницей храма, любящей буквально воспроизводить жизнь Рошанны в том, что касалось получения удовольствия от жизни.
— Да, в борьбе с влажностью только заклинатели могут помочь. Выпьем же за это!
— Выпьем, — поддержал Ирвин.
— Только один бокал, — предупредила Элоиза.
Уже через пятнадцать минут Алколлегия была в сборе в полном составе, заняла всю барную стойку и обсуждала насущные вопросы. На повестке вечера была тема: «Почему нельзя просто делать пиво со вкусом пива». Мнения разделились. Фатих убеждал всех, что у нового веяния масса преимуществ. Том тоже поддерживал эти странные эксперименты, напоминая, что барам тоже нужно выживать в условиях конкуренции. Харрис умывал руки, говоря, что ему, в общем-то, без разницы, чем прожгут себе желудки его будущие пациенты. Лейла неистовствовала, требуя запретить подобное пиво на законодательном уровне, и в этом с ней соглашался Барри. Но звездой вечера был Ирвин, взявший на себя роль непредвзятого судьи. Он поочередного переводил течение разговора на каждого участника и давал каждому возможность высказаться. Он сбавлял накал страстей, когда беседа рисковала перейти в полноценный спор, приправлял обсуждение шутками Казалось, их компании не хватало кого-то вроде Ирвина. Элоиза смотрела на молодого человека, показывавшего свои заклинательские фокусы, используя пиво вместо воды, и на сердце становилось тяжело. Ей нравился этот вечер, эта легкость, эти одобрительные кивки и подмигивания, которые посылала Лейла. И Элоиза, как бы ей ни хотелось поступить правильно, изо всех сил старалась растянуть мгновение просто веселого вечера, когда все части ее распадавшейся на осколки жизни ещё оставались на своих местах.