Она всегда жила так, чтобы не оставить следов своего присутствия. Сперва, во время Чисток, они с родителями жили, как призраки, лишь бы их не нашли при очередном обходе или обыске. Потом, уже в Галстерре, Элль поняла, что не останется там навсегда и старалась не обживаться, чтобы потом не тратить силы на сбор вещей. Потом было возвращение в Темер и тесное общежитие — Элль не спешила загромождать пространство в надежде как-то ворваться в лучшую жизнь, а потом…
Она прервала поток мыслей и села на край дивана. Как только подушки мягко промялись под ней, тело стало ватным. Мышцы расслабились, но вместо блаженного спокойствия на нее нахлынула тревога. Что же она наделала? И что делать дальше?
Она погоняла эту мысль в голове, но так и не смогла придумать ничего стоящего. На задворках сознания замелькала мысль: «Надо сказать Ирвину». Сказать, чтобы не искал. Чтобы не ждал. Можно было отправить ему записку, расписать все, как есть, чтобы он сразу понял, что она с самого начала знала, кого они ищут. Просто использовала его полицейские подвязки, чтобы быстрее выйти на Доминика, но это никак не помогло в прошлый раз — Дом сам нашел ее и снова обвел вокруг пальца. Или она сама дала себя обвести? Да и какая разница, в конце-то концов!
Элль вцепилась себе в волосы и опустилась лбом на колени. Сделала бы это сильнее, но слишком боялась повредить и без того закипавший мозг. Хоть она и не могла испытать ответной влюбленности, такой же осоловелой, как у Ирвина, ей не хотелось разбивать ему сердце. Ирвин славный парень. Достаточно славный, чтобы не вышибать его пинком из мира иллюзий, где существуют любовь между детективом и преступницей.
Элль не знала, сколько просидела так. Возможно, в какой-то момент нервы перегорели, как провода, и девушка попросту провалилась в зыбкую дрему. Когда она подняла голову, за окном уже смешалась синева сумерек, с тесной кухни пахло тушеной капустой, а Лора трепала девушку по плечу, протягивая бокал вина.
— Ты как? — спрашивала хозяйка книжного. Она всучила Элль бокал, всеми своими чертами как бы говоря: «Что бы ни случилось — вино явно не будет лишним». Элоиза вздохнула и выдавила слабую улыбку. Выдохнула:
— Всё в порядке.
По меркам самой Элль, получилось довольно небрежно. Настолько, что на душе заскребся стыд. Если все «нормально», то стоило ли вообще приходить? Какая-то ее часть, зубодробительно честная, требовала рассказать о произошедшем, поделиться хотя бы с одной живой душой, но стоило Элль только подумать об этом, как по мыслям набатом прокатывалось несокрушимое: «Всё в порядке». Всё всегда должно быть в порядке, а если закрадываются подозрения, что это не так — подобное обстоятельство ни в коем случае не должно беспокоить остальных.
— Ага, я вижу, — цокнула языком Лора и чокнулась с Элль своим бокалом. Сделала глоток и внимательно проследила за тем, чтобы Элоиза тоже отпила. Как будто сама Лора была опытным целителем, а Элль — упрямой пациенткой, отказывавшейся принимать лекарство.
— Прости, что я так внезапно…
— О, дорогая, — отмахнулась девушка. — Даже не переживай, я всегда рада тебя видеть. По случаю твоего визита я решила приготовить кое-что особенное.
Она так и лучилась азартом, приятным веселым возбуждением, будто пила большими глотками не вино, а саму жизнь, и та ей ни разу не показалась горькой. Элль почувствовала укол зависти, но это чувство быстро рассеялось. Ло шутками и загадками выманила Элоизу на кухню, где на плите уже пыхтела огромная кастрюля. В клубах пара вился запах трав и чего-то копченого.
— Наконец-то довелось ее опробовать. У меня так редко бывают гости, а ради себя одной доставать как будто смысла нет.
— Не стоило так утруждаться, — Элль постаралась сказать это как можно громче, потому что от одной мысли о еде ее желудок свернулся в клубок и пополз куда-то вверх по позвоночнику, явно намереваясь самостоятельно проложить себе путь к пище.