Она пыталась унять взбудораженное воображение мыслями об «Афалине». Возможно, боги все-таки очнулись ото сна и встали на ее сторону, поэтому и послали Лейлу и Фатиха. С опаской девушка представляла, как взойдет на борт яхты, а уже через день или два окажется на Архипелаге. Снимет комнату где-нибудь в Галстерре, наймется в маленькую официально работающую лабораторию или пойдет в помощники к аптекарю, и забудет весь Темерский кошмар.
А в выходные они с Фатихом и Лейлой будут встречаться где-нибудь на набережной, пить вино, слушать выступления уличных музыкантов. Лейла и Фатих пригласят Элль на свою свадьбу…
Она помотала головой. Эта внезапно всплывшая история любви казалась как будто не к месту. Не ложилась в картину мира, которую рисовал затравленный ужасом разум Элль. Она так привыкла видеть опасность, ощущать дурные предзнаменования в каждом событии, что просто не верилось, как кто-то еще, живущий с ней в одно время, видящий тот же город, мог подумать: «Отличное время, чтобы признаться кому-то в любви!».
Сердце стиснуло завистью, но Элоиза не успела ее как следует ни обдумать, ни осознать.
Она свернула с набережной и наткнулась толпу. С десяток людей, груженных тюками и чемоданами, стояли на крыльце доходного дома, а из зева дверей выходили все новые и новые люди. Женщины, мужчины, юноши, дети. Все они пересекали дорогу и вставали в ряд, а их взгляды были устремлены на окно на втором этаже.
Оттуда то и дело высовывалась седая старушка.
— Давно нужно было выгнать вашу братию! И не смотрите на меня так! Я вам деньги за последний месяц вернула. Аж двадцать процентов от оплаты. Хватит на билет на паром! Можете быть благодарны. В мое время вас бы просто погрузили в трюм и вывезли куда подальше. Вот ведь были времена!
Она орала почти исступленно, так что непонятно становилось, кого она пыталась убедить этими воплями. Люди жались друг к другу, как погорельцы, орали дети, а взрослые так и смотрели на дом. Вернее, на здание, про которое многие из них называли «домом». О котором нет-нет, да и думали с теплом. И от которого их теперь отделяла не мощеная булыжником дорога, а целая пропасть.
Последней из дома вышла заплаканная женщина с двумя детьми и тяжеленным чемоданом. Старший мальчик изо всех своих детских сил пытался ей помочь, но только путался под ногами, а на руках вопил младший ребенок, укутанный сразу в несколько одеял. Несколько мужчин отделились от толпы, чтобы помочь ей с вещами. Другая женщина приняла на руки младенца, а детина покрепче рывком поднял чемодан, чтобы закинуть его себе на плечо. Хозяйка не успела предупредить, только вскрикнула, когда замки щелкнули, и ее туго набитый груз вырвало на мостовую платьями, игрушками. Раздался стеклянный звон. По брусчатке растеклись глянцевые пятна с радужным узором. Хозяйка багажа упала на колени и тут же принялась вытаскивать из сильно пахнущей маслами лужи детские вещи. Она всхлипывала, шумно шмыгала носом. Голосила наблюдавшая за этим из окна старуха, еще громче завопили дети.
Элоиза и сама не поняла, как, но оказалась среди немногих, кто принялся помогать женщине спасать вещи. Все скорбно молчали, старались не встречаться взглядами, низко опускали головы и просто собирали развалившееся по земле тряпье. Соседи предоставили свои мешки, кто-то выудил ремень, чтобы перетянуть не справившийся с тяготами переезда чемодан.
На шум прибежали дежурившие на соседнем перекрестке полицейские. Один из них поднес к губам свисток, и все пригнулись от оглушительного писка. «Заклинатель воздуха», — поняла Элоиза. Кто еще мог одним выдохом заставить всю улицу лечь и закрыть головы руками. Руки заработали быстрее, алхимики собирали пожитки соседки, когда их принялись растаскивать.
— Обнаружена алхимическая опасность, просьба отойти, — безразлично повторял один из полицейских. Другой уже во всю тряс бедолагу, что вышла из дома последней.
— Что было в чемодане?
— Ничего, — трясла головой она.
— А что ты разлила на мостовой?
— Это духи. Клянусь Рошанной, это духи, — всхлипывала она, но уже как-то отстраненно, будто устала уже бояться, страдать, думать. — Проверьте мои вещи. Там платья, детская одежда, книги и духи.
— Да духи это! — крикнул бородач из толпы. — Она в парфюмерной лавке работала.