— Куда? — спросила Элль и подняла голову, как будто могла сориентироваться.
Через толщу мутной воды виднелись два белесых пятна света. Они становились все выше и выше, пока спутники не вынырнули. Элль увидела два кристалла, закрепленных под сводом грота. Ирвин вытащил ее на маленькую каменную пристань и усадил на влажный пол. Элль поежилась и чуть вскрикнула, когда Ирвин и сам повалился рядом.
— Нет-нет-нет! — она попробовала потормошить молодого человека. Тот приоткрыл белесый глаз и кривовато усмехнулся.
— Все в порядке, мне просто нужно немного отдохнуть.
Нашел время, — подумала Элль, но вслух сказала:
— Только не засыпай.
— Если бы, — хохотнул заклинатель. — Все будет в порядке, Элль. И прости.
Он перевел взгляд наверх и тяжело, с присвистом, задышал.
Элль выругалась и с трудом поднялась. Опираться приходилось только на здоровую руку, чтобы оторваться от пола. Больная нога волочилась сзади, девушка старалась использовать ее только как противовес, чтобы не завалиться. В стене за ними была тяжелая дверь. Кованая, искрящая чарами.
Девушка сделала прыжок, другой, пока не впечаталась в металл всем телом. Пошатываясь, она забарабанила и закричала из последних сил:
— Э-эй! Есть тут кто? Помогите!
«Если никто не ответит, я просто вынесу эту дверь», — пообещала она самой себе. Но тут с другой стороны что-то клацнуло. Открылось окошко на уровне лица, и Элль чуть не вскрикнула, рассмотрев в нем знакомые стальные глаза.
— Здравствуй, дорогая Элли. Я рад, что вы все-таки добрались, — промурлыкал Доминик Верс собственной персоной.
Сердце Элль со свистом рухнуло куда-то вниз. Лучше бы она сразу отправилась на «Афалину».
Глава 18
Тяжелая дверь приоткрылась. С той стороны на нее навалилось трое человек в темно-серых одеждах, напоминающих дождевики рыбаков. Это и были те самые дождевики из вощеной ткани, подогнанные и подрезанные по фигурам. За ними пришли еще мужчины и женщины, целая толпа, так что в гроте стало гулко и тесно. Голоса отражались от каменных стен и воды и метались нарастающим эхом. Один только Доминик оставался неподвижен. Он не спешил двинуться в сторону гостей, только поцокивал языком, отдавая приказы.
Принесли носилки. На одни осторожно, стараясь не касаться стянутыми перчатками руками, уложили Ирвина. Тот уже совсем напоминал мешок с костями. Кажется, когда его дернули вверх, у него с щелчком вышла из сустава рука. На другие бережно уложили саму Элоизу. Она все пыталась удержаться в положении сидя, но несколько пар рук настойчиво и торопливо — но ни разу не грозно — уложили ее на спину. Зашаркали ноги о камень. Перед лицом поплыли светильники.
Из грота они оказались в тоннеле. Тут было не такое сильное эхо, почти не пахло сыростью и застойной водой. Люди, тащившие носилки, почти не переговаривались между собой. Единственный голос, который звучал в темном коридоре, принадлежал Доминику.
— Давайте быстрее! В темпе, ну! Заклинателя в лабораторию на восстановление, а то он сейчас тут разложится. Давайте быстрее. Да не вы, — его голос прозвучал ближе, прямо над головой Элоизы. — Ее в гостевую комнату. И принесите какую-нибудь одежду, бинты, мыло. Что еще тебе нужно, Элли, дорогая?
Он склонился к ней, и Элоиза непроизвольно сморщилась. От вида его лица, от того, как он произносил ее имя, ее выворачивало наизнанку хуже, чем от боли, надежно обосновавшейся в сломанных костях. Доминик на это только улыбнулся и провел рукой по ее щеке.
— Не волнуйся, дорогая, к тебе пришлют целителя. А позже, если захочешь, тебе вернут твою игрушку.
Элль порывалась спросить, куда унесут Ирвина. Куда они вообще попали и что будет дальше, но веки потяжелели. То ли от тряски, то ли от прикосновения Доминика, оставившего пульсирующий след на щеке. Элль закрыла глаза и провалилась в тяжелый сон без сновидений.
***
Ирвину подобной милости положено не было. Его пределом, несмотря на истощение, оставалось зыбкое забытье, через которое он все равно все слышал и чувствовал. Хотя органы постепенно отказывали, он все равно ощущал происходящее, как через толстый слой одеял.
Свет в лаборатории был до того яркий, что даже через пелену на глазах он ощутил его жжение. Острыми углами в бок впился стол, на который его смогли переложить только со второго раза. Видимо, появился характерный запашок, потому что одного из подручных Доминика тут же стошнило, а молодой господин Верс тут же капризно приказал убрать содержимое чужого желудка.
Ирвин промычал что-то нечленораздельное. Не то, чтобы ему особо было, что сказать. Просто хотелось убедиться, что речь — хотя бы в зачаточном состоянии — все еще оставалась при нем. Челюсти едва разомкнулись, выпуская сдавленный звук. Доминик уже натянул перчатки и с усилием помог заклинателю расцепить зубы.