— О Клэр?
Учитель промолчал, и Клод настойчиво повторил:
— Это ведь касается моей сестры и вампир?
— Тс-с-с, не ори на весь бульвар. Ты зануда, Клод. Я отвезу тебя обратно в школу.
— Я вам не нужен. Тогда зачем… зачем вы мне все рассказали?
Рейнард остановился, положив руку на плечо Клоду.
— Потому что я не уверен, что Клэр не ввели в заблуждение. Но ты дорог своей сестре, и сможешь помочь найти ей дорогу назад. Только потом. Пока мне нужно, чтобы ты был терпеливым и доверился мне. Я могу на тебя рассчитывать, Клод Легран?
Юноша серьезно кивнул.
— Конечно.
Будь здесь Клэр, то она непременно посмотрела бы на руки своего младшего брата. Потому что он, как и в детстве, всегда скрещивал пальцы за спиной, когда врал.
Глава 18. Цветы зла распускаются
В ресторанную залу отеля Риц, одного из самых роскошных и дорогих заведений Парижа, зашёл высокий худощавый шатен, невольно привлекающий к себе взгляды сидящих дам. Что-то отличало его от тех мужчин, которых можно было встретить в Париже. За изяществом манер и вежливой, немного извиняющей улыбкой будто скрывалось что-то ещё, заставляющее испуганно сжиматься тех, кто встречался с ним глазами. И лишь только один из присутствующих осмелился смотреть прямо в лицо вошедшему.
— Мне сказали, что месье Эмбер ждёт меня здесь. Весьма интересно, что вы выбрали это место для встречи, — сказал Михаил, усаживаясь напротив Рейнарда.
— Месье Паланок, — кивнул учитель. — Или лучше месье Ракоци?
— Лучше, чтобы этой встречи и вовсе не было. Я в ней не заинтересован.
— Могу я узнать о ваших дальнейших планах в Париже, месье Ракоци?
— Завтра я покидаю столицу, так что о планах говорить бессмысленно. И полагаю, в следующий раз вернусь, когда вас уже не будет в живых. Век смертных так не долог, — мягко и почти сочувственно сказал вампир, скучающе разглядывая Эмбера.
Рейнард наклонился вперед, с не меньшим интересом изучая Михаила.
— Не могу понять, почему вас вообще принимают за людей. Вы даже не слишком старательно притворяетесь.
— Смертные видят только то, что хотят видеть, — не стал спорить Ракоци. — Это все, что вы хотели мне сказать?
— Нет. Я хочу узнать, почему вы похитили Клэр Легран? Вас видели с ней здесь, в Рице.
— Похитил? В этом не было нужды. Она пошла со мной добровольно. Разве Франция — не страна свободных людей?
Рейнард сжал кулаки.
— Она вот так вот бросила все, никому ничего не сказав? Разве это похоже на Клэр?
Михаил пожал плечами.
— Думайте, что хотите. Сделать вы ничего не можете.
И это было правдой. Первое, с чем столкнулось общество Орлеанского — это с запретом хоть как-либо беспокоить Михаила Паланока. Глава жандармерии, до этого едва не лебезившего перед мастером ложи, в этот раз ясно дал понять, что помочь ничем не может. И если те решаться на открытый конфликт с высшими, вынужден будем им помешать. Понятно, что сам он такого решения самостоятельно принять не мог. Древние вампирские семьи на протяжении нескольких столетий были одними из самых сильнейших и опасных сил на политической карте Европы. И навредить без веской причины одному из Ракоци — означало потерять возможных союзников на востоке и понести огромные убытки в торговле.
Не ради обычной девушки. Но вот безумная вампирша, убивающая богатых и знатны парижан была все же достаточной угрозой. Почти все согласились, что лучше убрать её тихо, надеясь, что Михаил Ракоци не заинтересуется судьбой Истван Ракоци, которая давно была сама по себе. И не станет мстить после — ведь люди всего лишь защищали себя.
Но если в чем вампиры и были похожи на людей — так это в том, что ими руководили не рациональные убеждения, а желания и чувства. Потребность в любви, привязанность… Всё, то дает смысл жизни, и то, что делает слабее и уязвимее.
— Истван Ракоци казнят завтра. За множество убийств — почти с дюжину. Меньше чем за месяц.
Глаза Михаила непроизвольно расширились, выдавая его изумление.
— Истван здесь? В Париже?
— Какое-то время. Вы не знали? Может, как и то, что ваша мать напала на Клэр Легран? Вы должны были видеть раны.
Подошёл официант, чтобы забрать меню, но Эмбер отослал его взмахом руки. На лице его горело злое торжество.
— Иронично, не правда ли? Ваш отец, месье Ракоци, погиб в том числе и по вине моего отца, но сам был убит Истван. Теперь уже я буду присутствовать на её казни.
Михаил уже успел взять себя в руки, хотя радужки все ещё отсвечивали красным янтарём.