— Месье Эмбер не знал, что я следил за ним!
— Правда? Тогда почему другой мой преследователь, более искусный, чем ты, так ничего и не предпринял, когда мы ушли вдвоем? Возможно, он надеется найти здесь труп — скорее твой, чем мой. Не могут же они быть так наивны, думая, что со мной способен справиться мальчишка.
Михаил отпустил Клода, и высыпал пули себе на ладонь. Усмехнулся.
— Обычная сталь, даже не серебро.
— Они освящённые!
Высший закатил глаза.
— Как будто это может помочь. Держи свою игрушку и отправляйся домой, мальчик.
— Я хочу увидеть Клэр! И мне все равно, что будет со мной. Я должен, должен…
Клод согнулся, пытаясь справиться с внезапным приступом слабости и головокружения.
— У тебя весьма нетипичная реакция на внушение. Как и у твоей сестры, — задумчиво сказал Михаил. — Если братство поймет это, то у тебя будут неплохие карьерные шансы. Они любят талантливых людей. Хотя на твоем месте я был бы осторожен в выборе друзей. И держись подальше от Истван, если не хочешь стать её жертвой.
— Вам на самом деле не будете пытаться вытащить свою мать? Её же убьют.
— Я рационально рассматриваю свои шансы на победу. И не готов залить Париж кровью ради личных интересов. Тем более есть и другие способы.
Клод смог остаться на ногах, и лишь только когда вампир скрылся, практически сполз в грязь. Сил больше не было. Раздался тихий звук шагов, в проеме мелькнула фигура и тут же скрылась. Вампир был прав. За ними следили.
Почти весь день я провела в какой-то прострации — то вновь вспоминая тот ужас, что мне пришлось пережить, то коря себя за слабость, проявленную перед Михаилом. Нога всё ещё жутко ныла под бинтами, и наступать на неё было нельзя, так что приходилось полагаться на помощь Одри, до смерти на меня обиженную. Служанка постоянно делала вид, что не понимает, что я от неё хочу. А на всякую мою попытку самостоятельно встать она злилась ещё больше, едва ли не силком оттаскивая к кровати.
Михаил и Луи ходили где-то по своим делам. Мне бы радоваться, что богомерзкие упыри оставили меня в покое, но одиночество съедало как никогда, и наводило на грустные и пессимистичные мысли. То и дело вспоминая дом, родителей, брата и семью, я начинала плакать, и к ночи была совершенно разбитая и больная.
Заснуть так и не удалось, поэтому когда дверь тихо открылась, я тут же села и мрачно заявила:
— Ничего пить не буду, кровью делиться тоже, и в постель не пущу. И вообще, у меня голова болит.
Вошедший зажёг керосиновую лампу, скорее для меня, чем для себя, и я поняла, что не ошиблась. Михаил Паланок-Ракоци, собственной персоной.
— Всегда хотел знать, как живут смертные мужья, у которых сварливые жены.
— Вампирши сварливыми не бывают?
— Если они пьют кровь у своих мужей, это приносит тем удовольствие, а не заставляет искать успокоения на дне бутылки и в кабацких драках.
— Значит, все всегда счастливы и довольны?
— Нет, — глаза Михаила неожиданно были полны грусти. — Но я постараюсь, чтобы ты была.
Я обняла колени руками, и склонила голову, разглядывая вампира. Уж он то точно не выглядел счастливым.
— Пока у тебя плохо получается. Может быть, смиришься, и отпустишь меня?
— Ну вот поживем пару-тройку сотен лет вместе, и посмотрим, — скучным голосом ответил вампир. — Спешить то зачем?
И в самом деле. Радует только одно. В мои вечные мучители записался именно этот вампир. Странный конечно. Но не психопат, как та вампирша, что едва не разорвала мне горло, и не носящий женские платья хозяин борделя. И не кто-то вроде Адриана… Проклятье. Кажется, я снова проявляю к Михаилу нездоровую симпатию. От безысходности пытаюсь углядеть в нём что-то хорошее, а в своей ситуации хоть что-то приятное. Или наоборот. Приятное в Михаиле, хорошее в ситуации.
Нет, все же о приятном в Михаиле думать не хотелось, так как жутко смущало произошедшее между нами. Его прикосновения, моя реакция на них… Гораздо легче было бы, если бы я просто боялась и ненавидела его. Он вампир. Убийца. Хищник. Я жертва. И есть лишь похоть и жажда крови с его стороны, и ненависть с моей. Без примеси симпатии или благодарности. Без желания узнать его поближе и понять.
Так было бы проще. И легче.
— Ты закончила портрет Луи? — спросил Михаил.
— Да, сегодня завершила последние штрихи. И… не смотри без моего разрешения.
Пока я встала и доскакала на одной ноге до портрета, он уже успел развернуть его к себе.
— Мне нравится. Это тот Луи, который есть на самом деле, которого я знал когда-то. И в то же время тот, кем он всегда хотел быть. Ты не льстишь ему, но будто высвечиваешь в нем скрытое от людских глаз. Нарисуешь когда-нибудь и меня? Было бы интересно узнать, как ты меня видишь.