- Недостаточно.
- Покажите еще, пожалуйста, движение.
- Последний раз показываю, - Честер снова потер виски и подошел к станку. - Если у тебя не получится, можешь искать другую работу.
Суетливым движением балетмейстер занял исходную позицию. Он повторял это десятки раз, и в совершенстве выучил каждый нюанс упражнения, но сейчас, перед Эрикой, юношу внезапно охватила паника. Тело стало ватным и непослушным, привычная плавность испарилась. Девушка внимательно глядела на него, только усугубляя ситуацию.
- Последний раз, - пробормотал он, тщетно пытаясь совладать с мелкой дрожью в руках.
"Да что со мной?!" - Честер сделал глубокий вдох и медленно поднял ногу.
Поначалу мышечная память сделала все за него. Высший балл по хореографии и врожденная грациозность позволили выполнить первые движения без особых проблем, но стоило юноше перейти к более быстрому этапу упражнения, и нервозность тут же дала о себе знать.
В какой-то момент - но ни тогда, ни позже Честер не мог с уверенностью сказать в какой - он слишком сильно взял вправо и зацепился за станок. Его развернуло по инерции в противоположную сторону. Честер рефлекторно ухватился за виновника падения, ударился об него же спиной и совершенно неграциозно рухнул на пол, вдобавок сильно приложившись плечом о лакированные доски.
В студии повисла тишина. Два десятка людей застыли, немедленно прекратив тренировки. Они прекрасно понимали, что последствия такого падения могли отразиться на каждом из присутствующих здесь. И если балетмейстер в приступе ярости разгонит всю труппу, это будет вполне закономерно.
Эвальд, находившийся ближе всех к другу, был единственным, кто осмелился подойти к нему, но Честер только отмахнулся от протянутой руки. Он вскочил на ноги без помощи товарища, и тот, на всякий случай, отошел подальше. Но Честер не удостоил его и взглядом. Он смотрел на остолбеневшую девушку.
Эрика стояла неподвижно, широко раскрыв глаза и прижав к тонким губам руку. На обычно невозмутимом лице читался испуг.
- Ты... - Честер хотел что-то сказать ей, но не смог. Юноша развернулся и быстрым шагом покинул студию.
Дверь громко захлопнулась.
Оцепенение, охватившее студию, постепенно спало.
- Не хочу забегать вперед, - к Эрике подошла Николь, - но я бы на твоем месте искала новую труппу.
Николь была еще одним членом самого первого состава "Цветов Республики".
- Почему? - Эрика повернулась.
- Не припомню, когда Честер так злился в последний раз, - Николь пожала плечами. - Скажу по секрету, за два года он еще никого не уволил, только угрожал. Но все бывает впервые. Я его знаю уже лет пять, и поверь мне: сейчас он должен быть просто в бешенстве.
- Скорее всего, - с другой стороны вынырнул Эвальд. - Мы, конечно, попытаемся поговорить с Чесом, но...
- Погодите, - Эрика перебила наметившихся помощников. - Сначала с ним попробую поговорить я.
- Лучше не надо, - Николь оглянулась на дверь, за которой скрылся балетмейстер. - Ты можешь довести его окончательно. Тогда тебя уже никто не спасет. Если этот идиот... простите, Честер заупрямится, его и вся Академия не сможет переубедить.
- Значит мне нечего терять. На крайний случай существуют и другие труппы, - Эрика пошла к выходу. - Но я все-таки попробую.
- Как знаешь, - Эвальд переглянулся с Николь. - Если что, мы будем скучать по тебе.
Ответа не последовало. Легкая дверь тихо закрылась.
- Думаешь, получится?
- Если получится, я склонюсь перед этой авантюристкой.
Честер стоял у окна в коридоре. Лицо все еще пылало, но теперь виной этому были стыд и досада. Болело плечо, ныл позвоночник, но юноша не замечал дискомфорт. Все его внимание было направлено на кусты с ярко-голубыми цветами.
Предыдущему владельцу этого места показалось хорошей идеей высадить по периметру здания голубую орциссию. Поговаривали, будто она давала успех в любых начинаниях и особенно покровительствовала людям творческого круга, кроме того орциссия прекрасно вписывалась в экстерьер студии, поэтому труппой было решено оставить кусты и ухаживать за ними. Но сейчас Честер испытывал труднопреодолимое желание сжечь несчастные растения, сжечь все до единого. Спалить эти издевающиеся синие бутоны. Балетмейстеру казалось, что орциссия смеется над его неловкостью.
"Как можно было так опозориться? Что она теперь обо мне подумает? Никогда же такого не было, никогда... Какой же я дурак."
В коридоре раздался тихий шелест шагов, и Честер отскочил от окна. Первым его желанием было бежать отсюда и никогда не возвращаться, но усилием воли юноше удалось подавить приступ паники. Он сглотнул вязкую слюну и медленно повернулся к идущему.