Ноги и руки снова превратились в мясные окорока. Судя по всему, бараньи.
А на разделочной доске, где была голова Седжа, лежала освежеванная баранья голова.
- Ты должна простить мне мои небольшие шалости. Конечно, это теперь загадка. Которая из иллюзий реальна?
Разат отворила дверь кухни и выпустила Клиа в коридор, потом подхватила Клиа под руку и повела её наверх, в покои.
- Доброй ночи, милочка, - сказала Разат - ну просто сама доброта на сей раз. – Приятных сновидений.
Клиа вошла в покои, захлопнула дверь и застыла на месте, зажав ладонью рот и стараясь поскорее избавиться от всяких воспоминаний об этой проклятой кухне.
Так которая, всё же, была реальной?
Она подошла к постели и прилегла, ибо ничего лучшего придумать сейчас не могла.
Здесь тоже что-то изменилось, хоть Клиа и не сразу это уловила.
Занавески на окнах поблёкли и местами заметно истлели на солнце. Покрывала, на которых она лежала, были потертыми, простыни - в дырах. Ковёр с пола куда-то исчез, обнажив голый камень.
Это всё что, тоже иллюзия? – подумалось ей. - Её, что же, наказывают этим убогим убранством?
Это, по меньшей мере, выглядело такой мелочной, такой жалкой местью.
Собираясь бежать, они с Микой собрали всё до единой вещички. И теперь от него тут не осталось даже следа, словно мальчик никогда здесь и не был. И впервые за всё то время, что она провела в заточении в этом аду, Клиа испытала подлинное одиночество. На какой-то миг она дала волю отчаянию, но потом села и утёрла глаза.
Одна она тут или нет – не важно! Её долг по-прежнему – уничтожить её врага.
Офицерскую бляху она не снимала с тех пор, как увидела в ней, словно в зеркале, истинный облик Разат. Расстегнув цепочку, она повертела горжет в руках: гладкая сторона, резная сторона, гладкая сторона, резная… Она провела пальцем по его изогнутым краям.
Разат же не смеет коснуться его. И если простая золотая вещица приносит ей столько страдания, то что станет с нею после золотого клинка?
Подойдя к окну, Клиа отворила его и принялась точить изогнутый внешний край золотой пластины о ребро каменного подоконника, словно о край бруска. Коли не подействует на Разат, она всегда сможет применить его для себя.
***
Серегил с Микамом вернулись через два дня после того, как Микам покинул лагерь. Они въехали туда верхом, когда солнце уже коснулось блестящей макушки Горы Эрали.
- Где ты был? – потребовал объяснений Алек, зашагав вместе с ними к шатру Теро.
- Мне уже гораздо лучше, спасибо, - Серегил приобнял его за плечи.
Нынче он повязал себе на голову новый зелёный шарф и, закрыв таким образом проплешины, смотрелся вполне неплохо.
- Есть тут какие новости? – поинтересовался Микам.
- Мика поправляется, и мы не сидели без дела.
Алек рассказал им о безуспешных поисках во дворце, и про то, что они обнаружили в Зикаре.
Когда они вошли, Теро сидел за своим письменным столиком, а Мика, облокотившись на крышку его, следил за тем, как учитель делает новый амулет.
Серегил вытащил золотую печать, которую для него сделала Гора, и положил её на стол перед Теро. Рядом положил замшевый свёрток с камнем.
- Ах, да, и вот это ещё.
Серегил отдал золотой плечевой браслет.
Теро распеленал чёрный опал и какое-то время сидел, молча уставившись на камень.
- Но как?!
- Мы же на острове. И единственный крупный город тут – Глубокая Гавань. Попытал я там счастья и – вуаля. Рабочий, который стащил печать, проглотил для сохранности камушек, а тот возьми, да прикончи его. Большую часть золотой розетки разделали на куски и оттащили в ломбард. Но один кусочек всё же сохранился, и я велел ювелирше добавить его в новую оправу. Думаю, это должно помочь.
- Да вы же просто сокровище! Оба!
- До всего этого дошёл Серегил. Я только землю копал, - скромно сказал Микам.
Мика потянулся, было, к камню, но Теро перехватил его руку.
- Осторожно, - предупредил он. – Это очень опасно. Принеси-ка мне, пожалуйста, средний ящик с инструментами.
Мика открыл один из больших сундуков, которые привёз с собой Теро, и возвратился назад, притащив что-то вроде рабочего сундучка.
Теро достал оттуда огромные клещи, осторожно взял ими камень и осмотрел его.
- Позвольте спросить, что это за тёмная дрянь, набившаяся в резьбу?
- Ну, скажем, его не мешало бы сначала хорошенько помыть, - ответил Микам.
Теро прополоскал его в миске с водой, после чего взял розетку и вставил камень в неё, в предназначенное для него место. Тот сел, как влитой.
Теро ненадолго накрыл его ладонью, а когда убрал её, камень прочно сидел в золоте. Теро положил его на стол и задумчиво на него посмотрел.
- Спасибо вам обоим. Она необычайно сильна. Вот только….
- «Только» – что? – спросил Микам.
- Мика, ступай, пожалуйста, к лагерному костру, поужинай. Будь там, покуда я не позову.
- Но Учитель…
- Ступай.
Как только Мика ушел, Теро наложил на шатёр заглушающее заклятье, чтобы снаружи никто не смог подслушать, о чём они тут говорят.
- Так что означало это твоё « вот только»? – задал вопрос Серегил.
- Пока вас не было, мы с Алеком провели кое-какие исследования и кое-что обсудили. Эта граница между нашим измерением и измерением Разат проницаема только в весьма ограниченных пределах. Мика с Алеком могут туда пройти, я же – нет. Мы пытались, но нам это не удалось. А как я уже говорил вам ранее, Нисандер отказался учить меня магии, которая позволила бы мне преодолеть это. Клиа и прочих пленников Разат туда перенес дра’горгос, управляемый дирмагнос.
- И ещё одного она поселила в Зелле, - сказал Серегил. – Бедняжка была лишь куклой для всяких её намерений и целей, и шпионом.
Он рассказал про то, что случилось в карете.
- А ты уверен, что это был именно дра’горгос, а не демон? – спросил Алек.
- Будь это демон, я сейчас не стоял бы тут. Она на меня напала, но как только коснулась амулета Теро, тот изгнал из неё дра’горгоса и заставил его исчезнуть.
- И всё это стряслось на глазах у Кордиры? – спросил Теро.
- Да. Тут ничего было нельзя поделать. Но что хорошо, она при этом совершенно не потеряла своей головы и здорово мне помогла.
- Ясно. И как много ты ей рассказал?
- Да, в общем-то, ничего. Про дра’горгосов она уже знала. Впрочем, от неё я кое-что тоже узнал. Нанди была последней Великой Жрицей, а остров, скорее всего, накрыло гигантской чёрной волной, погубившей тысячи жизней. По версии Кордиры то был гигантский прилив. Как бы то ни было, у Нанди был возлюбленный ауренфейе. Маг, который предал её каким-то образом, за что и был наказан, и это может объяснить нам, откуда в склепе тот череп.
- Но не объясняет того, что увиделось мне, - сказал Теро. – В той пещере, где находилась печать, я видел Разат с мужчиной по имени Хазирин. И если он был её соучастником, почему его не замуровали вместе с ней?
- Быть может, кто-то убил его раньше, чем замуровали её? – сказал Алек.
Теро кивнул.
- Кара за вероломство. Мика видел, как их обоих прославляли в Меноси. Похоже, она могла какое-то время быть тут правительницей, а он – её консортом.
- А нынче он навсегда обречен стенать по своей потерянной Чёрной Жемчужине, - сказал Микам.
- Своей потерянной Чёрной Жемчужине… Чёрной Жемчужине, Жемчужине.
Серегил принялся мерить шагами шатёр.
- Я спросил Кордиру, как выглядела Нанди. Её ещё называли Нанди Прекрасной, и согласно теории Кордиры, она должна была выглядеть как современная пленимарка, так как они являются её прямыми потомками, и которые почти не мешали свою кровь с другими. Конкретно она сказала следующее: «Хотите знать, как выглядели Великие Жрецы и их народ, посмотрите на нас.
- Разат здорово напоминает Кордиру, - сказал Алек.
- Как и любую, которая заслуживала бы ласкового прозвища Чёрная Жемчужина, - заметил Серегил. - Микам, напомни-ка мне то незнакомое слово, которое Мика услышал в склепе, где его пытала Разат.
- «Eshrlee», - сказал Теро.
- Нет, Теро, «es rili». «Моя кожа» на древнеауренфейском.
- И что это значит? – спросил Алек.
- Не знаю.
Теро взял золотой браслет.
- Надеюсь, вот это сможет нам что-нибудь прояснить. Если, конечно, тут что-то осталось после стольких-то лет.