Мама безвольно опускает руки и поворачивается к двери в столовую. Тепло, жар, забота и любовь исчезли. Остался только холод, пронизывающий до костей и горькое сожаление, которое можно уместить в одну единственную фразу: «Ох, если бы мама была жива».
- Пойдем, отец звал, - сказала она бесчувственно и однотонно и не дожидаясь, когда послушаюсь, сама пошла в столовую.
Самая большая, самая невыполнимая моя мечта — это она, живая и здоровая мама. Реальная же ускользает от меня, оставив только ещё одного поднятого мертвеца, пустышку от личности, от которой почти ничего не осталось. Только эти редкие недолгие проблески ее настоящей отличают ее от Кости, или других моих скелетов. Моя мать умерла, очень давно, когда я родилась. Было время, когда я не понимала, что она мертва и является всего лишь поднятой. Тогда я была счастлива в своем неведении. Она не старела, не менялась, пока я росла. В какой-то день я поняла, что передо мной не моя мама вовсе, а ещё одна ожившая кукла, которую заботливый отец оживил для меня. Именно в тот день у меня и появилась эта самая неисполнимая мечта – воскресить маму. Воскресить, а не поднять ее как сделал отец. Я хочу, чтобы она ожила, но даже самый сильный некромант в мире не может этого сделать. Некромант не может, но есть то, что может воскресить ее, только найти его не так уж просто, особенно мне, заключенной в этом замке как в своего рода темнице. Именно для этого мне нужно попасть в Магистрель и стать магистрантом, стать свободной.
- Что ты делаешь? – вывела меня из мрачных мыслей Жизель, проходя мимо с изящным серебряным поносом.
Смахнула молочные слёзы с лица и, чуть опустив голову, проскользнула за ней незаметно в столовую. За длинным прямоугольным столом много места, мне кажется, не было и дня, чтобы в этом доме было столько гостей что все места за столом были бы заняты. Можно сказать, наша семья нелюдимая, но это закономерно для тех, кем мы являемся. По крайней мере, так говорит папа, а я склонна не спорить с ним на подобные темы, ему и так тяжело приходится. Тихонько обошла, отца сидящего во главе стола, и села рядом с мамой по его левую руку. Господин Скудный, сидящий напротив с презрением, скривился, когда я совсем без манер опустила локоть на стол и с тоской посмотрела в свою пустую тарелку.
- Прошу, - улыбаясь произнесла Жизель больше демонстрируя не блюдо с едой, а свое декольте.
С отвращением кривлюсь, когда у старого мага глаза забегали от этого великолепия. Даже если мне когда-то понравится мальчик, я никогда и ни за что на свете не буду так открыто ему себя предлагать. Ну и мерзость! Не понимаю, как папа ее ещё не усмирил! Вот у мамы с папой все было по-другому, любовь с первого взгляда, и я более чем уверена, что она никогда себя ему так не предлагала. Гадость то какая, аппетита и так не было, а сейчас совсем пропал. Отвернулась скривившись, а папа почему-то улыбнулся, взглянув на меня, а затем раскрыл газету. На первой странице пестрел громкий заголовок «БУДЕТ ВОЙНА?!» сразу же после скромного названия этой бульварной газетенки «Языкатая Варвара». Как вишенка на торте зацикленное магфото кричащего что-то гневное мужчины со строгим взглядом и красивыми глазами. Смотря на это фото, я заинтересованно взглянула на отца.
- Пап, а когда к нам приедет дядя Вальтер? – спросила с непосредственностью, так что господин Скудный поперхнулся настойкой из черемши.
Папа медленно поднял на меня взгляд из-под очков, неговорящий ничего хорошего. Тем временем чуть не снеся дверь массивным тазом в столовую ввалился Пьер, наш повар. Одетый в белую униформу с дурацким колпаком на лысую голову, он возвышался не только над господином Скудным, но и над отцом. Со злостью глянув на Жизель и нашего гостя, повар протолкнул тележку с едой в столовую. Маленькие колеса заскрипели, отвлекая от ответа отца, но все же я его услышала.
- Никогда, - мрачно сообщил он и снова уткнулся в газету.
- Почему? – нахмурилась и, смотря с недовольством на своего учителя, добавила. – Он хотя бы научил меня делать тот трюк с водой, а ещё обещал научить меня летать.
- Вы говорите о Канцлере, я так понимаю? – очень осторожно поинтересовался господин Скудный.
- Это все может любой маг ещё на первом курсе академии. Могла бы, и ты если бы перестала делать глупости и наконец стала слушать преподавателей, - в который раз пристыдил меня отец.
- Граф правду говорит, у тебя довольно сильный магический дар и если бы ты занималась учебой вместо своих мелких шалостей, то умела бы куда больше, - принялся ему поддакивать мой учитель, явно радуясь, что меня ругают.