— Так, хорошо, Максим Викторович, я Вашу идею понял. За рубежом это естественная практика, да и в России периодически в некоторых школах пытаются вводить подобную дисциплину. А как Вы себе представляете такие уроки? С какого возраста, например?
— Класса с пятого-шестого. Допустим, десяти-одиннадцатилетним детям можно объяснять, откуда берутся дети, почему растут волосы на теле… Подготовить их к тому, что у девочек, например, начнутся месячные. В седьмом-восьмом классах дети начинают проявлять интерес к противоположному полу: можно приучать их следить за собой, быть опрятными, чтобы нравиться друг другу. Девятый класс: все то же самое плюс информация о контрацепции, венерических болезнях… А старшеклассникам можно уже давать основы психологии общения, рассказывать им о сексе, внушать уверенность в себе. Например, девочек можно учить кокетничать так, чтобы это не выглядело вульгарно — знаете, Владислав Сергеевич, это беда наших старшеклассниц. Также можно объяснять девочкам, что они не обязаны ложиться с парнем в постель, а пацанам — что не нужно принуждать к этому. Можно давать им какие-то тесты, проводить ролевые игры. А насчет организации уроков: девочек надо, конечно, отделять от мальчиков, как на трудах, чтобы они не стеснялись в присутствии друг друга. Разумеется, это будет факультатив, кружок, без оценок и обязательного посещения. Я предлагаю так: раздельные уроки один раз в неделю, и раз в месяц урок общий у мальчиков и девочек. Потому что иногда это все-таки нужно, чтобы возникали какие-то споры между противоположными полами, и тогда противоположные полы начнут разбираться друг в друге. Еще я бы хотел, чтобы у каждого класса этот урок был последним в этот день, чтобы они могли спокойно обдумать всю информацию, не отвлекаясь на математику… И может, надо ставить в расписание сразу по два класса, так как кое-где мальчишек всего по пять, да и чтобы для учителей количество уроков заоблачным не получилось.
— А родители не будут против? — хмыкнул Владислав Сергеевич.
— Можно провести опрос на родительских собраниях. Я думаю, большинство будет «за». Поколение родителей зачастую стесняется этих тем. Я могу подробно рассказать родителям, что я предполагаю под названием «Половое воспитание». Что ничего пошлого.
— А Вы, похоже, все тщательно обдумали! — улыбнулся директор. — Давайте так. Вы мне составите подробную учебную программу для каждого класса с учетом возрастных особенностей, а потом мы с Вами и с завучем еще раз поговорим об этом. А опрос родителей мы проведем: как раз учебный год заканчивается, у всех будут проходить родительские собрания. А кто будет вести этот урок? Вы будете? У Вас же, вроде, еще одна работа?
— Я справлюсь. А у девочек мы предложим вести кому-нибудь из молодых учительниц, чтобы без комплексов и чтобы девочки ей доверяли. Я сам поспрашиваю, нам же придется координировать друг с другом свою работу…
— Хорошо, Максим Викторович. Только особо не разгоняйтесь, пока родители Вам «добро» не дадут. И учебную программу мне на стол! Может, я не одобрю!
— Максим Викторович, Вы простите, что я маме про Вас сказал! — Ефремов догнал учителя в коридоре на пути в столовую.
— А разве я просил скрывать? Вадик, все нормально, я не против, что твоя мама пришла ко мне знакомиться. У тебя уроки закончились? Пойдем обедать!
Максим завернул в кабинет продленки, забрал Катюху, и они втроем пошли кушать.
— Вадик, имей в виду, ты уже способен делать детей! — предупредил Макс, когда они разместились за дальним столиком. — Если решишь терять девственность, обязательно пользуйся презервативом!
— А что, дети — это так плохо? — подала голос Катюша, уставившись на папу обиженными синими глазенками. Она уже знала, что презерватив нужен, чтобы больше не было детей.
— В таком возрасте, как Вадим, — да.
— А тебе сколько лет было, когда я родилась?
— А ты сама посчитай! В этом году мне тридцать один, а тебе восемь. Сколько будет тридцать один минус восемь?
Катя долго думала, думала, но так и не смогла вычесть.
— Ну, хорошо, — смилостивился папа. — Тогда так. В прошлом году мне исполнилось тридцать, а тебе семь. Тридцать минус семь?
— Двадцать три? — обрадовалась девочка.
— Да, — кивнул Максим. И взглянул на Ефремова: — А сейчас мне кажется, что и в двадцать три было рано: совершенно не понимал, что такое — иметь ребенка.
— А меня мама в восемнадцать родила! — признался Вадим.
— Так она примерно моя ровесница! — воскликнул учитель. — И такие старомодные взгляды! Хотя, да, девочек тогда так и воспитывали. Бабушка, наверно, в вашей семье тоже имеет значимый голос и не позволяет вам жить сегодня, а не вчера.
А еще через пару дней Вадик сказал учителю, что мама хотела бы с ним встретиться. Максим сам позвонил Галине Филипповне, выудив ее рабочий номер из классного журнала, и договорился с ней о встрече.
В этот день погулял с Катюшкой по городу, успел сводить ее на карусели в парк, угостить мороженым в «Баскин Роббинс», и к шести часам парочка вновь вернулась к школе. Максим сам предложил Галине Филипповне встретиться именно здесь, потому что, во-первых, это близко к ее дому, а во-вторых, из-за более официальной обстановки.
Сама Галина подъехала аж к семи, после работы, на собственной машине — хорошенькой, но уже побитой, иномарочке — господи, женщины, ну не садитесь же за руль, вы опасны! Припарковалась рядом с «девяткой» учителя, и Максим вышел ей навстречу. На заднем сиденье «девятки» весело прыгала белобрысая куколка.
— Это Ваша девочка? — спросила Галина Филипповна дружелюбно.
Катюха заметила, что на нее смотрят, и, засмущавшись, спряталась — залегла на дно.
— Где? — удивился Макс в шутку и, глянув на машину, специально для Кати громко сказал: — Я там никого не вижу!
Галина Филипповна пригласила его к себе в машину, сказав, что устала сегодня от кабинетов, и Макс с удовольствием согласился. Было очень приятно слышать спокойный тон от этой женщины. Сидели вдвоем на передних сиденьях и довольно мило беседовали под негромкую музыку из динамиков. Мама Вадика не могла признаться даже самой себе, что Макс подкупил ее чисто психологическим трюком: наговорил ей комплиментов о ее сыне. Женщина с сожалением признавала, что слишком много работает, и потому уделяет сыну мало внимания. Но все равно настаивала на своем: чтобы Максим прекратил просвещать Вадика.
— Придет время, и он сам все узнает, — твердила Галина Филипповна. — Незачем заставлять его думать о сексе уже сейчас!
— Галина Филипповна! — пытался терпеливо объяснить Максим. — Мы с Вами говорим о разных вещах. Да, Вы правы, придет время, и он узнает о сексе на практике. Но Вам же не хочется, например, стать бабушкой раньше времени?! А для этого очень важно рассказать Вадиму все в деталях — не порнографию рассказать, а физиологию, биологию, анатомию! Вас пугает слово «секс», но Вы упускаете один момент: мы с Вадимом говорим вовсе не о сексе! Не беспокойтесь, я не испорчу Вашего сына!
— А эти трусы пошлые кто ему посоветовал носить?! — не удержалась женщина от упреков.
— Это не «пошлые трусы»! — возразил Макс. — Это наша современная мужская одежда, точнее, нижнее белье, которое, кстати, мало кто видит. Чего Вы переживаете? Я же не стринги ему советую носить! Вот это уже — излишество для тринадцатилетнего мальчишки, — и добавил с улыбкой, искренне и совершенно не вульгарно: — Хотя лично мне стринги очень нравятся и мою жену в восторг приводят!
Галина Филипповна красноречиво закатила глаза и отвернулась. Так и хотела сказать мужчине что-то вроде «Хам!», но от смущения не решилась. А Макс просто использовал возраст своей собеседницы в личных целях. Она женщина, молодая, его ровесница — только и всего.