К вечеру, когда ветер ослаб, Анисимов выдал по последней порции продовольствия. Снова упряжки выстроились в походную колонну.
Две ночи и два дня еще двигались бойцы со своими упряжками.
Голод изнурил собак. Даже пустые нарты они едва могли стронуть с места. Выбившись из сил, Снежок упал на подъеме и поднялся лишь с помощью Анисимова. Вожатый освободил измученную собаку от ремней.
На одной из стоянок из третьей упряжки пропал Джек. Он появился лишь тогда, когда упряжки уже были готовы к движению. В зубах Джек держал остатки какой-то лесной птицы.
Остальные собаки упряжки бросились к Джеку. Дисциплина, порядок, послушание — все, чему учили их вожатые, в этот момент было забыто. Началась свалка.
Забеспокоились собаки и в других упряжках. Только вмешательство Анисимова помогло уладить раздор.
Нарты были поломаны. Пришлось их бросить.
Конечно, Джеку досталось за его проступок. Он плелся теперь в упряжке Анисимова и, очевидно, сожалел о происшедшем. Кроме того, он с опаской поглядывал на Малыша, который, как было известно, не любил самовольных и непослушных собак.
Вечером дозорный неожиданно услышал окрик часового. Это был сторожевой пост одной нашей части.
Глава двенадцатая
Один в упряжке
После возвращения из похода собакам был дан отдых. Быстро восстанавливались силы. Нескольких дней оказалось достаточно, чтобы даже Снежок стал выглядеть почти совсем нормально. Шерсть его снова стала гладкой и белоснежной. Глаза смотрели весело, по-прежнему задорно. В них опять появилась собачья хитринка.
От безделья собаки затевали игры, гонялись друг за другом и, видимо, чувствовали себя превосходно.
Но война продолжалась. И нужно было работать — перевозить раненых, доставлять боеприпасы, нести боевую службу. Анисимов подготовил волокушу и отремонтировал упряжь.
Малыш заметил вытащенную лодочку первым и немедленно бросился к ней. Он обежал вокруг волокуши, обнюхал ее и потом с готовностью встал на свое место, ожидая, когда вожатый займется запряжкой.
Жук, Снежок и Шарик, по примеру вожака, тоже охотно и покорно встали в строй.
— Команды не было, — сказал Анисимов, засмеявшись. — Разойдись!
Но Малыш настойчиво повизгивал. Он соскучился без дела и требовал работы.
На первый раз упряжка Анисимова совершила небольшой рейс. Но на следующий день уже началась настоящая работа. И собаки были довольны, они тянули с необычайным пылом.
Был на исходе март. В теплых порывах ветра, в сгущающейся голубизне неба чувствовалось приближение весны.
В тот день упряжка долго ожидала приказания отправиться на передовую с боеприпасами. Наконец приказание было получено.
Дважды упряжка приближалась к огневым рубежам наступающего взвода. На третий раз пробираться стало труднее. Взвод прикрывал открытый фланг, быстро маневрировал и теперь выдвинулся вперед. Под жестоким огнем противника бойцы залегли.
Собаки ползком тащили волокушу, нагруженную патронами. Впереди, не поднимая головы, по-пластунски двигался Анисимов. Он на слух определял отставание упряжки и приглушенным голосом изредка подавал команду:
— Вперед! Малыш, вперед!
И Малыш, цепляясь за наст, напрягался изо всех сил. Слово «вперед» было для него магическим, оно влекло его, заставляло работать мускулы и забывать усталость.
У разрушенной траншеи Анисимов остановил упряжку. Здесь лежали раненые командир взвода и два солдата.
К траншее подползли подносчики патронов. Они забрали из волокуши коробки и отправились обратно — ползком по полю. Рвущиеся мины высоко вздымали перемешанный с землей снег.
Первым на волокушу был положен командир взвода. Ему требовалась немедленная операция.
Снова команда «Вперед!». И снова четвероногие труженики двинулись в путь. Несколько минут назад они спешили, чтобы доставить бойцам патроны. Теперь они спешили, чтобы вовремя привезти тяжелораненого командира в госпиталь, чтобы спасти ему жизнь.
Шум боя остался позади, но до медицинского пункта было еще далеко. Командир взвода лежал без сознания. Он был совсем молодой. Лицо его побледнело от страданий и усталости.
Теперь Анисимов поднялся и помогал собакам. Он придерживал волокушу на склонах и буграх. Он тоже устал, может быть, с непривычки после длительного отдыха, а может быть, этот день был действительно необычайно напряженным. Почему он устал, об этом не смог бы сказать и сам вожатый.
Собаки тоже поднялись и торопились везти лодочку.
Вдруг вверху послышался знакомый свист. Вал минных разрывов закрыл лежащую впереди местность. Пулеметная стрельба усилилась. Над упряжкой ныли, визжали, посвистывали мины.