— Охота — хитрое дело, — рассказывал дядя Андрей. — Ну вот возьмем капкан. Пропах он железом, и ржавчиной, и керосином, и маслом. К такому капкану ни одна лесная тварь не подойдет. Капкан никакого запаха не должен напускать в лесу. Хвоей его почаще протирать нужно. Я даже голой рукой капкана не касаюсь, рукавицы особые у меня вон лежат. А люди думают — секрет какой-то дядя Андрей знает. На дядю Андрея, говорят, зверь сам бежит…
Из окна избушки было видно озеро. Оно лежало длинное, причудливое в своих очертаниях, обнесенное частоколом мачтовых сосен и елей. Казалось, озеро дышало.
— Спать теперь некогда, — сказал дядя Андрей. — Нужно снасть посмотреть.
Озеро запылало, подожженное зарей. У самого берега плеснулась рыбешка.
— И как же хорошо наша жизнь устроена! — говорил дядя Андрей, натягивая свои высокие болотные сапоги. — Никуда я из своих мест не уезжаю, а вещи всякие и харч у меня в избушке со всего государства собраны. Ружье ижевцы смастерили, топор, по клейму видно, в Москве отковали, нож вот этот матрос из Мурманска подарил, сумка ленинградской работы… Махорочку ярославскую курю, чай — таджикский, вот тут написано. Порой вот сидишь так и думаешь: словно у тебя во всем Советском Союзе дружки живут и не забывают, шлют все. Вот так и послал бы в подарок тому таджику, что этот чай вырастил, самую лучшую лисью шкуру.
В тот день мы поздно вернулись от дяди Андрея и пожалели, что в его хижине не было радио. Фашистские войска напали на нашу землю.
Кунд-озеро, где стояла хижина дяди Андрея, лежало в тридцати километрах от советско-финляндской границы. Нам больше не удалось побывать у дяди Андрея. О нем рассказали колхозники, ушедшие из деревни Кундозерской, занятой гитлеровцами и белофиннами.
Дядя Андрей позднее других узнал о войне. Не голосом диктора и не газетным сообщением вошла война в его охотничью избушку, а воем снарядов, тревожным гулом самолетов и автоматными очередями.
Три дня в его избушке лежал раненый пограничник, укрываясь от фашистов.
Когда ночью дядя Андрей проводил пограничника никому не ведомыми тропами за линию фронта и вернулся домой, он застал в своей хижине незваных гостей — немецких офицеров.
Они окружили дядю Андрея и что-то требовали от переводчика-финна.
— Охотник я здешний и ничего не знаю! — отвечал дядя Андрей на вопросы переводчика.
Он смотрел, как три немца пили его водку и ели его копченую жирную рыбу. Двое других уже спали.
Внезапно послышался легкий шум. Немцы уставились на дверь. Дядя Андрей знал: это Боско царапает косяк и просится в избушку. Дверь чуть приоткрылась, и немцы увидели красивую собачью морду. Один из них выхватил пистолет и, не целясь, выстрелил.
— Айн!
— Не надо! — закричал дядя Андрей.
Боско спокойно смотрел на немца.
— Цвай! — произнес немец и вторично нажал на спусковой крючок.
Собака завизжала. Дверь захлопнулась, но немец подскочил и распахнул ее. Он выстрелил в третий раз.
— Драй!
Раненый пес рванулся в сторону, подпрыгнул и, свалившись, замер в траве.
Дядя Андрей посмотрел на свою двустволку и с силой повернул голову в сторону.
В чугунном камельке лихорадочно подергивалось тусклое пламя. Финн-переводчик ухватился за полку и повис на ней. Доски треснули — хорошее, сухое топливо!
— Зачем порушил? — Дядя Андрей вскочил и схватил финна за руку.
— Сиди, — сказал финн, — теперь я здесь хозяин. Карельская земля — наша земля!
Сухие доски ярко запылали в камельке. Пламя гудело, прорываясь через колена трубы.
Кто же здесь хозяин? Кто жил в этих местах двадцать пять лет? Кто построил эту избу? Кто мастерил эти скамейки и полочки, красил наличники, разбивал грядку под окошком? Кто охотился в этих лесах и рыбачил на Кунд-озере?
«Посмотрим еще, кто здесь хозяин!» — подумал охотник.
Всякому тяжело переносить обиду, но особенно тяжело она переживается старыми людьми. Обида еще больше старит их, сутулит, делает молчаливыми.
Дядя Андрей очнулся утром. Финн и немцы спали. Оконное стекло, казалось, плавилось в лучах солнца. Дядя Андрей осторожно поднялся, снял двустволку и тихо вышел из избушки. Вокруг никого не было. Знакомый клест свистел и щелкал в густой, позолоченной солнцем листве.
Для кого теперь будет щелкать и посвистывать эта косоклювая хлопотливая птица? Чей сон будут охранять от ветров стены старой охотничьей избушки? Хозяин должен уйти. Для него всюду найдется крыша.
Настанут другие, как и прежде, счастливые дни. Построит дядя Андрей новую избу у Кунд-озера, и друзья со всей страны помогут ему поднять хозяйство. А захватчикам — ни кола ни двора. В карельских лесах и в избах место только друзьям.