Переборов смущение, Остин в перерыв подошел к переводчице и спросил:
— Скажите, вы когда-нибудь были в Англии?
— Нет, в Англии я никогда не была, — ответила переводчица, нисколько не удивившись его вопросу.
— Но по всему видно — вы любите англичан?
— Разные есть англичане, — сказала она. — Но мы уважаем английский народ.
Он задал еще вопрос, потом еще. Она отвечала ему охотно и спокойно. Он узнал, что она не переводчица, а преподавательница английского языка в институте. Он узнал, что ее зовут Мария, и еще более поразился: Мэри и Мария. Но о той девушке, о Мэри, он ничего ей не сказал. Да и сейчас он увидел, что она мало похожа на Мэри. Ему хотелось спросить Марию еще об одном, но на это Остин не решился. Конечно, это был вопрос, замужем ли Мария.
Они тепло и дружески распрощались, и Остин Питт возвращался на судно в приподнятом настроении.
Через три дня он снова появился в интерклубе. На этот раз в клубе было много и русских моряков. На пригласительном билете Остина было написано: «Вечер интернациональной дружбы моряков».
В зале демонстрировался кинофильм. Остин зашел туда. И вдруг он увидел на экране… себя. Он здоровался с капитаном советского парохода. И переводчица говорила:
— Так встретились старые знакомые — русский и английский моряки — капитан Иван Дмитриевич Котлов и матрос Остин Питт.
Когда в зале зажегся свет, к Остину подошла Мария. Остин, гордый и в то же время смущенный, обрадовался, вспыхнул. Мария подошла к нему первая.
— Здравствуйте, мистер Питт, — сказала она, подавая ему руку. — Оказывается, вы знакомы не только со мной, но и с моим мужем.
Остин с недоумением посмотрел на Марию.
— Вы знакомы с моим мужем, — повторила она, — с капитаном Иваном Дмитриевичем Котловым.
— Он ваш муж? — пробормотал ошеломленный Остин. — О, я ему очень многим обязан.
Что же было дальше? Нет, прежде, что было раньше.
Оператор кинохроники Корольков трудился в поте лица. Он имел задание показать жизнь, труд и быт советских моряков. Ему порекомендовали пароход, на котором капитаном был Иван Дмитриевич Котлов.
Корольков ходил на пароходе в короткий рейс, снимал команду на вахтах и на отдыхе. Веселый и общительный, он стал в команде своим человеком, почти ее членом.
— Вам этой пленки на полнометражный фильм хватит, — сказал Королькову Иван Дмитриевич, плохо разбиравшийся в искусстве киносъемок. — А то, пожалуй, и на две серии…
— Не беспокойтесь, Иван Дмитриевич, — ответил оператор, — начнем монтировать, и на пятнадцать минут не хватит.
По возвращении из рейса в Мурманск капитан и оператор гуляли по городу. Беспокойный Корольков все еще «работал», он искал и придумывал, что бы еще такое прибавить к заснятым кадрам. И новые кадры сами «пришли в руки», да такие, о каких Корольков мог только мечтать.
К Ивану Дмитриевичу на улице вдруг подошел иностранный моряк, по виду — матрос.
— Вы не узнаете меня? — спросил иностранец по-английски.
— Не помню, — признался капитан.
Тогда иностранец вытащил из кармана самопишущую ручку и подал ее Ивану Дмитриевичу.
— Не узнаете? Меня зовут Остин Питт. Помните сорок третий год?
Иван Дмитриевич взял ручку и, видимо, узнав ее, вдруг радостно улыбнулся и крепко пожал англичанину руку.
— Ну как же не помнить! Это мой вам подарок.
Оказалось, что Остин Питт и Иван Дмитриевич Котлов знакомы со времен войны. И вот теперь они случайно встретились. Разве мог упустить такие кадры оператор Корольков?!
На другой день советский капитан и английский матрос снова встретились уже перед объективом киноаппарата Королькова.
Что же было дальше? Нет, прежде, что было раньше.
Немецкая подводная лодка потопила английский транспорт. Многие из команды транспорта погибли. Кое-кому удалось спастись. Одну шлюпку с шестью англичанами, долгое время скитавшуюся по бурному океану, нашел и поднял на борт советский пароход.
Особое упорство, мужество и выдержку при спасении английских моряков проявил третий штурман советского парохода Котлов. Ему же была поручена капитаном и вся дальнейшая забота о спасенных.
Среди спасенных был матрос Остин Питт. Он на всю жизнь запомнил дружеское отношение к нему советских моряков.
Когда англичане в порту покидали советское судно, взволнованный Остин Питт, прощаясь, сказал штурману Котлову:
— Вы будете капитаном. Я тоже хочу стать капитаном, но… Спасибо! Подарите мне, пожалуйста, что-нибудь на память о России, о вас и о ваших товарищах!
Иван Дмитриевич пошарил по карманам. Ему попалась самопишущая ручка. На металлическом держателе ручки было выгравировано: «Москва».