— В день его принудительной госпитализации? — Менарди захлопнула папку и постучала ручкой по передним зубам. — После повторной неудачной попытки самоубийства?
Горло у Марка перехватило еще сильнее.
— Послушайте, я не знаю, как вы заполучили всю эту информацию. Но я здесь точно не для того, чтобы болтать с вами о старых семейных делах.
Он встал, но врач успокаивающе подняла руку.
— Тогда расскажите мне, пожалуйста, о травме, которая в итоге подтолкнула вас обратиться к нам.
Марк немного помедлил, затем взглянул на часы и снова опустился на диван.
— Я слышу голоса, — сказал он.
— Простите?
— Вот опять. Кто-то сказал «простите»?
Менарди молча посмотрела на него, потом что-то записала в его медицинскую карту.
— Что вы там пишете? — поинтересовался Марк.
— Я фиксирую, что вы прячетесь за своим чувством юмора. Типично для креативных и умных людей. Правда, это усложняет терапию.
— Я не хочу никакой терапии.
— Однако вам стоит над этим подумать. Не могли бы вы описать мне обстоятельства несчастного случая?
— Зачем вы меня вообще спрашиваете, если и так уже все знаете?
— Потому что я хочу еще раз услышать это от вас. И я обращаю внимание не на то, что вы рассказываете, а на то, как вы это делаете. Например, ваши попытки обратить все в шутку более показательны, чем тот факт, что ваша жена, возможно, была бы жива, обратись вы сразу за помощью.
У Марка появилось чувство, что врач отыскала у него на теле вентиль, через который его можно было сдуть, как надувной матрас. Ему даже показалось, что он слышит шипение, с которым его покидают силы.
— Что это значит? Я не мог обратиться за помощью. Я был без сознания.
— Да? — Врач нахмурила лоб и снова заглянула в документы. — Согласно этому протоколу ДТП, вы позвонили в службу спасения. Однако лишь спустя четырнадцать минут после удара.
Невролог передала ему листок, тонкий и прозрачный, как бумага для завертывания бутербродов. Марк поднял взгляд и пришел в еще большее замешательство, когда прочел в ее глазах неподдельную тревогу.
— Секундочку, — нерешительно проговорила она. Ее щеки покраснели, а листок в руке задрожал. — Хотите сказать, что вы этого не помните?
8
Это невозможно, подумал Марк, вставая с дивана и подходя к окну. Абсолютно невозможно.
Он не мог набрать 112. Только не в тот момент. Да, это его номер мобильного значился в протоколе службы спасения, который неизвестно каким образом попал в медицинскую карту клиники. Но он не мог никуда звонить. Ударившись головой сначала о дверную раму, а затем о руль, он потерял сознание. Сразу же, а не спустя четырнадцать минут после удара.
В дверь постучали, и Марк обернулся в надежде увидеть невролога, которая несколько минут назад с озабоченным лицом покинула комнату. Но на пороге стоял профессор Бляйбтрой с обаятельной улыбкой, которая наверняка украшала многочисленные рекламные проспекты клиники.
— Что это значит? — набросился на него Марк. — Я думал, что пришел сюда, чтобы забыть. Вместо этого я уйду из вашей клиники с еще более ужасными картинками в голове.
— Доктор Лукас, я должен извиниться за поведение фрау Менарди. Это прискорбное недоразумение.
— Недоразумение?
— У нее не было полномочий говорить об этом.
— Полномочий? — Марк сцепил руки за головой. — Это означает, что я тогда действительно позвонил в службу спасения?
— Нет.
Бляйбтрой сделал приглашающее движение рукой, но Марк предпочел остаться стоять у окна, а не садиться на диван.
— Это был прохожий, — объяснил профессор. — Мужчина, который первым оказался на месте аварии, но у него не было с собой телефона, поэтому он просунул руку через разбитое боковое стекло и достал ваш аппарат.
На улице, одиннадцатью этажами ниже, засигналили автомобили. Пробка или свадьба. Марк отодвинул кремовые ламели в сторону, но из-за строительных лесов и брезентового навеса за окном не смог ничего разглядеть.
— Откуда вы это знаете?
Профессор удивленно посмотрел на него.
— В вашей медицинской карте есть копия протокола ДТП. В электронном письме вы дали разрешение на ознакомление с документами.
Марк смутно припоминал скачанный формуляр и квадратик, в котором он поставил галочку. В тот вечер ему было все равно.
— Разве вы сами не видели этот отчет?
Марк помотал головой. Да он и не просил. Жуткие детали самого страшного дня его жизни были ему не нужны.
— Понимаю, — сказал Бляйбтрой. — Конечно, вы еще переживаете первую фазу траура.