Первая: нежелание принимать. Вторая: сильные эмоции. Третья: поиск себя, освобождение. Четвертая: новое отношение к себе и окружающему миру. Марк знал эту классификацию. В его служебные обязанности входили в том числе и разговоры по душам с пришедшими к нему в офис, а эта схема помогала ему лучше понять ситуацию детей, которые потеряли на улице кого-то близкого. Однако на себя он эту схему примерять не хотел.
— Я не отрицаю смерть Сандры, — запротестовал он.
— Но хотите вытеснить это воспоминание!
— Я думал, это и есть тот путь, который вы предлагаете, профессор? Забыть!
Бляйбтрой подошел к нему и встал рядом у окна. На улице было ветрено, и брезентовый навес на строительных лесах прогибался внутрь под порывами ветра.
— Возможно, это прозвучит парадоксально, — сказал главврач. — Но прежде чем забыть, необходимо вспомнить. Поэтому, я боюсь, нам придется еще раз вместе пройтись по всем обстоятельствам аварии.
— Зачем? — Марк обернулся к нему.
— Чтобы не упустить никаких обрывочных воспоминаний, которые позже начнут прорастать из вашего подсознания, как сорняки. — Бляйбтрой положил руку, покрытую старческими пятнами, Марку на плечо, и неожиданная близость ненадолго переломила его инстинктивную оборонительную позицию.
Первая фаза. Отрицание. Вытеснение.
9
Они снова сели.
— Особо рассказывать нечего. Мы возвращались с небольшого семейного праздника на вилле ее отца, когда все случилось.
Бляйбтрой подался вперед.
— По какому случаю было торжество?
Ветер за окном так сильно сотрясал строительные леса, что скрип и треск были слышны даже через звуконепроницаемые стеклопакеты. Марк вздохнул.
— Сандра получила крупный заказ на новый сценарий. Она была актрисой и сценаристом, но вы это и так знаете.
Он беспокойно поерзал на диване. Сандра всегда подтрунивала над Марком, что он такой непоседа. В кино он не мог спокойно высидеть и одной сцены.
— Это был бы ее первый сценарий для кинофильма, американцы были готовы заплатить огромные деньги, и мы отметили это с ее отцом.
— Профессор Константин Зеннер?
— Хирург, да. Он… — Марк запнулся. — Он был моим тестем. Вы наверняка знаете клинику Зеннера.
— Мы рекомендуем ее всем нашим пациентам, если требуется оперативное вмешательство. Слава богу, это бывает нечасто.
Марк снова поменял позу и от волнения оттянул кожу под подбородком, прежде чем продолжить.
— Мы ехали по практически пустой лесной дороге, которая ведет из Сакрова в сторону Шпандау.
— Сакров под Потсдамом?
— Тогда вы знаете, где это. Дом семьи Зеннер располагается прямо у воды с видом на Павлиний остров. Как бы то ни было, я ехал слишком быстро для однополосной дороги. Сандра разозлилась из-за этого, мне кажется, она даже грозилась выйти из машины.
Марк ненадолго закрыл глаза и, как обычно, попытался отогнать от себя те немногие воспоминания о трагической поездке.
— Что случилось затем? — осторожно спросил Бляйбтрой. Чем тише он говорил, тем женственнее звучал его голос.
— Честно говоря, я не знаю. Воспоминания о последних часах перед аварией стерты. Больше того, что вам рассказал, я не знаю. Мой тесть говорит о ретроградной амнезии. Праздник у Константина, разговоры на обратном пути — все это стерто. — Марк безрадостно рассмеялся. — К сожалению, только это. За остальное теперь отвечаете вы.
— Хм.
Врач скрестил руки на груди, что подчеркнуло недоверчивый тон его следующего вопроса.
— А воспоминания о последних секундах в машине так и не вернулись?
— Вернулись. Частично, но лишь с недавних пор. Правда, я не уверен, что из этого сон, а что случилось на самом деле.
— Интересно. Что же вы видите во сне?
Марк махнул рукой.
— Обычно на следующее утро я помню только несвязные обрывки диалогов. Сандра уговаривает меня и умоляет не препятствовать.
«Ты же сам всегда говорил, что цель оправдывает средства? Разве это не твой жизненный девиз?»
«Ты сошла с ума, Сандра. Цель никогда не может оправдать смерть».
— Чему вы пытались воспрепятствовать?
— Понятия не имею. Предполагаю, что мое подсознание играет со мной злую шутку, и я говорю здесь о несчастном случае.
Марк раздумывал, стоит ли рассказать профессору действительно все детали их последнего разговора, когда тот задал самый мучительный из всех вопросов:
— Почему она отстегнулась?
Марк сглотнул. Один раз, другой, но комок в горле лишь увеличился.
— Я не знаю, — наконец сказал он. — Сандра потянулась назад, вероятно, чтобы достать что-нибудь перекусить. Она была на шестом месяце, и мы всегда имели с собой сладости на случай неукротимого голода. А он наступал регулярно, особенно когда Сандра сердилась.