- Если я буду следующим, кто увидит эту белую даму, то не оставляй потом меня одного, ладно? Не хочу пропасть как все остальные.
Именно это сказал ему Иван немного ранее, прежде, чем они стали спускаться в холл этого проклятого дома. Не успел Семён броситься обратно в коридор, как входная дверь резко захлопнулась и закрылась. Ударившись в неё плечом, экскаваторщик с остервенением начал рубить неожиданно возникшую перед самым носом преграду.
- Лишь бы успеть! Только бы не опоздать! - с рёвом и рычанием выломал мужчина дверь, вывалившись в коридор.
Застонав в отчаянии, Семён рухнул на колени, оглядывая пустой коридор. Ивана нигде не было. Если он и ушёл самостоятельно куда-то, то мог сделать это только в направлении холла, поскольку только туда вели несколько цепочек следов в пыли деревянного пола. Возможно, они были старыми, когда товарищи ещё ходили вдвоём, а может и новыми. Разобрать этого было невозможно.
Когда Семён перестал кричать от гнева, то сразу же прислушался, но ни смог ничего разобрать, кроме грохота своего сердца и пульсирующего стука в ушах.
- Тише! - успокаивал он сам себя. - Спокойнее! Пока я тут ору и реву, я ничего не смогу услышать! Ну же, давай, успокаивайся!
Однако организм не хотел приходить в себя. Страх побуждал бежать, спасать, рубить, а не сидеть на месте, в тщетных попытках взять себя в руки. Да и как тут можно успокоиться, когда ты стал косвенным виновником гибели или пропажи четырёх человек? С рычанием Семён подхватил с пола топор и бросился в холл.
- Давай, сука! - орал он. - Выходи, и возьми меня! Или слабо?!
В большом зале по-прежнему было пусто и тихо, и лишь множество различных следов на полу показывало, что тут действительно кто-то был раньше.
- Где ты, тварь?! Где вы все?! - орал Семён, который волчком крутился в центре холла. - Ну же! Выходите! Выходите и попробуйте забрать и меня! Или у вас кишка тонка?!
Ни-че-го. Звенящая тишина в ответ. Вспомнив о своей находке, мужчина сунул руку за спину, доставая спрятанный за ремнём штанов револьвер.
- Может, лучше будет, если я пущу себе пулю в лоб?! - подумал он, обводя огромное помещение лучом фонаря. - Чем сойду тут с ума или задохнусь от нехватки кислорода? Или, тем паче, прежде, чем эти твари явятся за мной?!
Трясущаяся рука поднесла заряженное оружие к виску. Пересохшее горло свело судорогой, словно его сдавила рука убийцы или петля виселицы. Лоб моментально покрылся испариной, когда палец заплясал на спусковом крючке.
- А чего я теряю, кроме жизни?! - пронеслось в голове, прежде, чем над ухом раздался сухой щелчок.
Боёк ударил, но выстрела не последовало. Раз за разом Семён нажимал на курок, но порох в патронах за такой срок пришёл в полную негодность, превратив пули в бесполезный хлам.
- А, чтоб тебя! - в сердцах воскликнул мужчина, бросив револьвер в стену.
Оружие обиженно звякнуло, после чего со стуком упало на пол.
- Даже выстрелить не можешь нормально! - упал на колени экскаваторщик, срывая с себя маску.
Что ж, если это может послужить причиной этих непонятных галлюцинаций или смерти, то теперь самая пора их встретить лицом к лицу!
- Иди сюда, тварь! - засмеялся мужчина, закрывая лицо ладонями, чтобы унять нервные слёзы. - Иди, я готов уже!
Раздался какой-то гул и вибрация сотрясла весь дом, отчего Семён едва не упал навзничь. Сверху раздался какой-то угрожающий скрежет, и прежде, чем мозг успел осознать, тело уже бросилось в сторону. Но ничего не произошло. Экскаваторщик перевёл взгляд наверх, подсвечивая себе фонарём шатавшуюся люстру. Если бы она упала, то могла бы здорово покалечить или даже убить человека.
- Вор! - раздался неожиданно в его голове чужой женский голос.
Глаза экскаваторщика расширились от ужаса, когда он увидел её. Белую даму. Женщину, которая лишила чувств его товарищей. Она была ужасна и печально-прекрасна одновременно. Неизвестная была одета в какую-то рванину неопределённо серо-белого цвета, и была боса. Кожа её была такой белой, что, казалось, даже светилась в темноте. Но хуже всего было её лицо и глаза! В такие омуты никто не смог бы заглянуть и остаться в здравом уме при всём своём желании.
- Она! - проговорил лишь Семён. - Она смотрит на меня!