- Пришли? - Потрепал Кручина его за плечо.
- Нет. - Промямлил старик. - Нам вон туда.
Он ткнул пальцем в неопределённом направлении, указывая скорее в потолок, нежели к выходу.
- Тогда какого же... - Начал Кручина, но Долговязый его удержал. Он приложил палец к губам и потянул его в сторону.
Старик так и остался стоять, уставившись в двери.
Время шло, тени на стенах дрожали. Факелы горели исправно: не тухли и почти не дымили. Портянки тлели и тлели, но не осыпались пеплом под ноги. Объяснения этому не было, но ведь на то и колдун, чтобы творить чудеса, пусть и скромные, но в данный момент бесконечно необходимые. Кручина боялся даже подумать, что будет, если огня вдруг не станет. Тогда им ни за что отсюда не выбраться. И было у него мерзкое ощущение, что в этом лабиринте дверей и нескончаемых поворотов бродили не только они.
Ладонь, сжимавшая рукоять меча вспотела. Пальцы сами собой задирали оплётку. Оружие казалось слишком тяжелым, но он был уверен, что сможет привыкнуть, подстроиться и махать им с не меньшей уверенностью, чем всеми прошлыми кочергами. Да, именно такими ему теперь и казались те щербатые сыромятные палки, которыми снаряжала солдат армия бывшего короля. Конечно, кто станет ковать приличный меч для безликого мяса, призванного в народное ополчение прямиком с сенокоса, или даже для матёрого ветерана десятка баталий, жизнь которого всё равно стоит не многим больше даже такой кочерги. Хочешь вооружиться - обирай мертвецов. Хочешь обуться - обирай мертвецов. И поторапливайся, потому что на одного погибшего офицера, приходится десяток босоногих мародёров, жаждущих растащить его добро на трофеи и не гнушавшихся пырнуть при делёжке даже соратника.
Будучи наёмным, он раздобыл себе сталь посолиднее, но даже она была дрянью в сравнении с тем, что вручил ему капитан чернобронников. В голове мелькнула постыдная мысль о нежелании с ним больше встречаться. Где твоя благодарность, дружище? Он ведь спас тебе жизнь.
Благодарность благодарностью, но толковое оружие на дороге не валяется.
Старик, наконец, отошел, встряхнул головой и потянул за вбитое в створку кольцо. И дверь поддалась.
То, что открылось глазам, когда мрак расступился, в первые секунды не поддавалось никакому описанию. Здоровый рассудок просто не смог бы это принять. Но был ли здоров рассудок того, кто в жизни своей лишь за смертью и рыскал? Никто из них не проронил ни слова.
- Этому городу тысячи лет. - Начал старик, когда голос вернулся к нему. - Как и многие, он разрушался и пустовал, сносился под самый фундамент и порастал сорняком грезя о бесконечном забвении, но его возрождали. Дома возводились на братских могилах, стены росли на месте курганов и с годами лишь ширились, забирая всё больше земли. Годы тянулись, и бесконечные войны диктовали политику укрепления. Фотрификации. Вот так и получалось, что все лишние доступы на его территорию перекрывались, стирались с планов и со временем просто-напросто исчезали из памяти. Так стало и с этими склепами. Их нет. О них забыли все, кому забывать не стоило. Вот только здесь, помимо костей забытых царей... Да-да, здесь и цари лежат, уж поверь мне. Но здесь хоронится кое что совершенно иное.
Старик глубоко вдохнул, словно пытаясь пропитаться вонью насквозь.
- Смотрите. Перед вами семеро призывателей ночи. Адда-Рахаши.
Посредине большого зала, на сползающих с потолка тяжёлых цепях, подвешенные крюками за рёбра и челюсти, хребты и глазницы, покоились мертвецы. Покоились, как и сотни других в этом богом забытом подземье, с той лишь разницей, что выглядели они если и не совсем свежими, то определённо несильно увядшими. Несмотря на многие, многие годы, миновавшие с тех самых пор, как их здесь закрыли.
- Проклятые жертвы всесильного бога. - Покачал головой старик. - Согласитесь, он умеет быть жестоким.
- Шестеро. - Сказал Долговязый.
- Что? - Прищурился колдун, закрываясь от света и пытаясь добраться взглядом до дальних углов помещения.
- Их здесь шестеро.
Ещё до того, как Долговязый договорил, старик опустил голову и скрыл лицо под ладонями.
Когда-то давным-давно, ещё будучи совсем маленьким, в каком-то из многочисленных храмов Кручина слышал историю об одном из подобных отлучников. Никто толком не знал что именно он сотворил и как оказался на той стороне, но то, что сотворил он что-то весьма прискорбное, и был за это подвергнут жесточайшему наказанию, известно было абсолютно точно. Собственно сам факт того, что он отказался от милости и принял чашу из рук поганых, уже поверг бы его в вечные муки по факту кончины, но подобное в те времена не прощалось и ждать никто бы не стал. Когда он попался, его напичкали маковой настойкой, посадили на кол, а затем, ещё живого, прокляли и сбросили в пропасть, где он покоится и по сей день, не имеющий права на смерть до последнего дня. И вот уж тогда ему не поздоровится. Очевидно смысл был в том, чтобы сохранить его здесь, потому как такое предательство может осудить и окончательно изничтожить только высшая сила, а отправлять его в ад на равных со всяким отребьем было бы большим упущением.