- Перестань его дёргать.
Колдун появился не слышно. Он был напряжён до предела; Кручина слышал как хрустят стискивающие амулет пальцы. Глаза его бегали по углам, губы дрожали. Мертвец вдруг затих и уставился вверх пустыми глазницами. Кручина прислушался, вывернул голову и в ту же секунду одна из стен обвалилась.
- Я ждал тебя, дед. Ох, как же я тебя ждал!
Голос разлился, как смрадный кисель. Сжимая ручку мотыги, Кручина уставился в стену, где вскрылась дыра, из которой, хлюпая грязью, выбирался огромный, как дуб, человек. Его грудь покрывали чёрные пятна, рубаха была изодрана и спадала с плеч лоскутами, в бороде копошилась всякая мерзость. Он встал так, что свет из пробоины едва касался лица и почти подпёр головой потолок. Колдун стиснул амулет и отступил в глубь подвала.
- Кто ты такой? - Рявкнул Кручина. Мысли крутились у него в голове, как волчок, несмотря на то, что ответ был известен.
- Кто я такой, значения не имеет. Гораздо важнее кто вы!
Старик остановился. Кручина не видел его, но был уверен, что тот встал, будто столб.
"Оцепенел что-ли?" - Пронеслось у него в голове.
Врыга глухо рассмеялся, вытащил из земляной кучи обглоданную кисть руки и впился в неё зубами. Кручина заметил, что зубы его были обычными, человечьими. Мертвец вновь жалобно забулькал.
- В прошлую нашу встречу я был немного сбит с толку. Обескуражен. Но сейчас... Сейчас я готов обсудить то главное, ради чего все мы здесь собрались.
Всё ещё сжимая мотыгу, Кручина медленно отошел в сторону, чтобы не дай бог не оказаться между этой тварью и колдуном. Врыга же на него не смотрел.
- Подними руку, старик!
Ошалевший от страха колдун повиновался немедля. Амулет в его руке начал еле заметно светится.
Теперь, стоя спиной к стене, Кручина мог видеть обоих и не переставая водил глазами от головореза до старика, и обратно. Ему было стыдно признаться, но страх, перекинувшийся и на него, подмывал помчаться к отдушине, лишь бы ни секунды больше не находится рядом с этим порождением кошмара. Пусть даже она заперта.
- Кто ты. Кто... ты... - Бормотал колдун. Зубы его стучали, а сжимавшая амулет рука, гуляла, будто случился припадок. Но больше он не сделал ни шагу.
- Я тот, кого ты привёл, и тот, с кем уйдёшь. Я тот, кто сожрёт твою душу. Я тот, кто отплатит за всё, что ты натворил. Я. Твой. Хозяин. - Врыга высунул рожу на свет и осклабился. Глаза его были белее снега. - А теперь скажи и мне, колдун, кому же ты будешь служить?!
Не дождавшись ответа, Врыга метнулся вперёд. Двигался он быстро, что для его комплекции было не так просто, но Долговязый оказался быстрее. Он свалился бандиту на голову и вдавил его мордой в грязь. Обух опустился ему на затылок, сдирая с черепа кожу. Брызнула кровь, Врыга взревел и вывернулся. Страшнейший удар не лишил его ни сознания, ни злости. Он сбросил Долговязого, словно щенка и вскочил, оказавшись в самом центре пятна света. На короткое мгновение Кручине почудилось, что вот сейчас он взвоет или обуглится, но не произошло ни того, ни другого. Разбойник едва лишь прищурился. Сдаваться на милость колдуна и двух его прихвостней он ни в коем случае не собирался.
- Будь ты проклят! - Завопил старик. Амулет засиял, освещая подвал призрачным светом.
- Я сам проклятье! - Взревел в ответ Врыга и бросился на него.
Скорость была поразительна; расставив руки в стороны, он тенью летел средь опорных столбов. Не успев оглянуться, Кручина отпрыгнул и врезал мотыгой. В голове его зазвенела единственная мысль - "Попал!". И он оказался прав. Отзываясь болью в руках, черенок разломился надвое. Влетевший в брюхо лопатник увяз в кишках Врыги и глухо застучал по дровам обломанной ручкой. Колдун увернулся и тот пролетел между ним и поленницей, и врезался лбом в одну из подпорок. Дом содрогнулся. Кручина бросил обломок, затем выхватил меч, развернулся и рубанул. Остриё рассекло Врыге спину между лопаток, сорвало остатки рубахи. Он взвыл и свалился на землю.
Колдун нараспев набирал заклинание. При всей своей силе, он трясся, будто ребёнок в когтях упыря. Язык заплетался, слова не лезли из глотки, превращаясь в пустые, фальшивые звуки, от которых не было толку. Амулет в руках грелся, прожигая ладонь. Нестерпимое желание бросить всё и исчезнуть крутило желудок, мешало сосредоточится. Он прикусил язык и упал на колени. Пришло время платить за грехи. Он знал это. Так же, как знал и то, что сердце его не выдержит платы, а душа не отмоется даже за вечность.
Долговязый толкнул его в сторону и вскинул топор. Кровь на обухе свернулась и почернела. Он стёр её пальцами, размазал в ладони. Затем поднёс к лицу и понюхал. Врыга в углу мерзко захохотал.