- Врыга твой не единственным был. Не первый он, и я уверен, что не последний. Но колдун наш тут не причём. Я, если честно, не представляю, кто в этом повинен. Может сам чёрт.
Кручина молчал. Теперь он пытался представить что будет, если рогатую тварь, что засела во Врыгином нутре, помножить на десять. А если на сто? Результат показался ему как минимум катастрофическим.
- Все, кто хоть чуточку попадал под подозрения наших попов, оседали в этих стенах. Сумасшедшие, слабоумные, пережравшие самогона любители потрепаться и просто слишком сообразительные и не в меру любопытные. Звучит, как начало репрессий, но поверь мне, когда баба, всю свою жизнь, торчавшая в поле, начинает болтать на языках, коих не помнят даже архивы, а потом жарит дитятю на сковородке, начинаешь задумываться не только над адекватностью наказания, но и над предотвращением таких ситуаций. И ни хрена, скажу тебе, в голову не лезет, кроме как ловить и сажать под замок. Предпочтительней, конечно, заблаговременно, но уж тут не всегда получается. Тьфу, мало проказы, да оспы... Вот и подумай. Тех кого вашим взрывом убило жалеть-то не стоит, но как быть с теми, кто разбежался? Эти говнюки - сейчас я о чёрных - пользуясь разрешением князя, выставили моих людей и настрого запретили приближаться к тюрьме пока не закончится ночь. А сами все передохли. А тем, кто остался и подавно плевать! К чёрту, посадник пусть мается! Им главное колдуна изловить. И не смотри на меня так. Срать они хотели и на тебя и на Врыгу. Даже та бойня желания в них не отбила. Видать старик их волнует сильнее, чем шкуры своих сослуживцев. Потому ты и жив.
Сгоняя со стен галок, ворон и местных мальчишек, над городом зазвучали колокола. Воевода повернулся к окну и шмыгнул носом.
- Ладно, думать пора о другом. Надеюсь ты понимаешь, что от тебя нужно в дальнейшем?
- В общих чертах.
Кручина потёр расшибленный лоб и осторожно перевалил вес на другую сторону задницы. Всё его тело ныло, молило об отдыхе.
- Ну значит вставай.
Ратко щелкнул пальцами и в дверях возникла вооруженная стража. Не смотря на мнимую приватность их разговора, он с самого начала знал, что никто здесь не воспринимает его без лишней серьёзности.
***
Долговязого он нашел в помещении, больше похожем на арсенал. Тот валялся на наспех сколоченной койке и тихонько сопел. Выглядел он скверно. И без того бесцветное лицо побледнело настолько, что стало практически белым. Губы раскрылись и при каждом выдохе в уголках рта пузырились кровавые слюни. Грудь была перемотана свежей повязкой, на которой уже проступали красные пятна. "Чёрт подери" - Сплюнул Кручина. Видимо болт пробил Долговязому лёгкое.
Врыга лежал на полу. Поверх него накидали сырого тряпья, а камни вокруг изрисовали какими-то закорючками, но ему, кажется, было уже всё равно. Грязная морда не выражала ничего, кроме бесконечной отстранённости. Сбитые в кучу глаза, на которых вновь проявились зрачки, вперились взглядом в ничто, по завитушкам волос на щеках текли сопли, и даже вши среди них теперь двигались медленно и устало. Кручина наткнулся на него совершенно случайно, когда обшаривал полки, и чуть не упал впопыхах. Головорез не подавал признаков жизни, но был ещё тёплым, и когда Кручина сорвал в него тряпки, ему показалось, что капли воды на том перекатываются и потихоньку теряют в размерах.
- Оружие... Мне нужно оружие.
Кручина обернулся. Бледное лицо исказилось от боли, руки тряслись, но не смотря ни на что, Долговязый поднимался. Взгляд его сделался каким-то пустым, но в то же время решительным. Казалось смерть глядит ему прямо в глаза, а он, как и всегда, презирает её. Кручина усмехнулся, сунул ему в руку нож. По подбородку Долговязого скользнула красная струйка. Наконец он уселся на койке, закашлялся и растёр кровь по щетине.
- Так не пойдёт.
Глаза его прояснились. Он скинул на пол босые ступни и попробовал встать, но слабость его подогнула. В момент оказавшийся рядом Кручина схватил его за руку и подтянул. Долговязый выпрямился и протянул нож обратно.
- Дай мне топорик. И если я умру, проследи, чтоб его у меня не забрали. Как можно дольше.
Кручина кивнул, вдруг осознав, что оружия вокруг было столько, что хватило бы и на роту солдат. Он замотал лезвие тряпкой и затолкал нож за пояс.
Топориком оказалась пудовая секира, которую тот, сняв со стены, с сомнением вручил Долговязому. Вероятно Кручина ждал, что из-за ран тот просто не сможет её поднять, но Долговязый стиснул зубы и сомкнул пальцы на рукояти. Он повернул секиру в руках, затем бросил на койку и снял с держака шестопёр.
- Они идут.