- Это лишь малая часть. Остальные остались волкам на потеху. - Воевода потёр шрам на носу и злобно оскалился. - Но мёртвым уже всё равно, а живым... Им ещё есть за что помолиться. Так пусть же начнут, ибо смерть уже тянется к ним.
Он подозвал палача. Перекинувшись с ним парой слов, воевода указал на связанного по рукам и ногам обречённого, стоявшего с противоположного краю помоста. Голову его скрывал мешок и узнать наверняка кто же таков этот мерзавец, не представлялось возможным, но Кручина не сомневался, что это был Врыга. Он видел на брюхе следы, что сам же оставил в подвале. Видел обрубок руки без двух пальцев, видел ужасную яму в боку. Вот только все эти раны, хоть и были смертельны, уже затянулись.
Не прошло и минуты, как на помост вытащили ещё троих. Солдаты не церемонились и швыряли их будто тюки, не оставляя ни шанса устоять на ногах. Один матерился под рокот толпы, двое других смиренно помалкивали. Видно познакомились уже с палаческой удалью. Воевода бросил на каждого презрительный взгляд и, сойдя вниз, присоединился к Кручине.
- Не часто я обращаюсь к народу. - Сказал он, глядя как, всей четвёрке накидывают на шеи верёвки. - Но по такому исключительному случаю грешно отмалчиваться.
Он ткнул Кручину локтем в бок и запрокинул голову к небу.
- Посмотри, даже господь сегодня смотрит на нас, грешных, и улыбается. Ибо то, что мы делаем - благо.
- Перестань. Ты уже слез со сцены.
Но Ратко усмехнулся. Хотя на лице его отразилась досада, он хлопнул Кручину по спине и произнёс:
- Твоё неверие не делает тебе чести. Ты осуждаешь меня, даже не зная, чем же всё это сподвигнуто.
Одного за другим, палач затаскивал пленников на приставленные к шибенице лестницы.
- Здешний люд много лет прожил в страхе. - Продолжил он, не дождавшись других комментариев. - Множество долгих и мрачных годов. И наступавший всегда становился лишь хуже. Потому что каждый день... каждый божий день, обрывал чью-то жизнь. Старики или дети, не важно, всех их мололи жернова неизбежности. Болезни и голод, проклятья, террор. Одни умирали ради того, чтобы другие могли протянуть ещё хоть немного. В этом нет ничего удивительного, знаю, но если вылечить и накормить часто нам не по силам, то не наказать мы просто не можем!
- Им ведь плевать кого здесь повесят. - Ответил Кручина, глядя на перекошенные злобой лица местного населения. - Посмотри в эти рожи. Если убрать твою стражу, они сами расправятся и с Врыгой, и с остальными. А потом примутся друг за друга! И к концу дня тебе придётся сбрасывать трупы со стен. Потому что на такую пирушку сползётся окрестная нечисть.
- С волками жить, как говорится. Или ты веришь, что человек способен быть добрым, когда само мирозданье только и жаждет его умерщвления?
- Я верю в то, что человек способен быть таким, каким пожелает. Не смотря ни на что. Ведь никакое мироздание не заставит меня упиваться чужими страданиями. А знаешь почему? Потому что я не чёртов кусок прогнившего мяса! Потому что я стараюсь жить в ладах с совестью, которая ещё не совсем отмерла! А все эти твари только и ждут, чтобы кому-то стало хуже, чем им. И если господь улыбается глядя на это, я не желаю быть с ним за одно!
- Смелое заявление. - Тихо сказал воевода. Лицо его потемнело, а встретившиеся над переносицей брови образовали глубокую складку. - Смелое, но очень неосторожное. Я мог бы поставить тебя рядом с ними за такие слова.
- Мог бы, но не поставишь. - Кручина потянул себя за воротник, будто тот мешал ему дышать. - Я толком не понимаю, что вы задумали, но не сомневаюсь, что участь моя не уступит тому, что я сейчас вижу.
- Вот тут, мой друг, судить ещё рано. Но больше при мне такого не говори. Господь, он, конечно, великодушный, но вот слуги его подобного себе позволить не могут.
Тем временем все четверо пленников оказались головой у перекладины. Лестницы под ними тихонько поскрипывали и прогибались, выглядя, в общем-то, не самой надёжной опорой. Была бы это не казнь, Кручина всерьёз обеспокоился бы подобным пренебрежением. Сама шибеница тоже не казалась слишком уж крепкой. Видно было что ставили её на скорую руку и, в отличие от крепкого и основательно сколоченного помоста, смотрелась она кривовато.