Краем глаза Кручина заметил, как Ян повалился на пол и, ткнувшись лбом в камень, обхватил голову руками. Но помогать ему не было сил. Вновь зазвенело в ушах и к горлу подкатил огромный склизкий комок. Сердце забилось, как птица - дико, отрывисто, каждый раз расшибаясь о рёбра сильней. Но он выстоял. Выстоял, чтобы увидеть перед собой красные яблоки глаз с черной дугою зрачков.
- Ну же, иди! Не заставляй их ждать слишком долго. Они могут не пережить. Но с другой стороны они, ведь, не ты, верно? Вот этот не верит ни в бога, ни в дьявола, хоть и стоит перед тем и другим. Что же с ним сделать, чтоб он убедился в бессмысленности сего отрицания? Может убить его и воскресить? Открыть ему тайну творения? Отдать ему тех, о ком он так стонет? О, это было бы лучшим подарком, не правда ли? Но разве вернёт это веру его? Разве научит ценить свою жизнь и не бросаться на копья ради пустых обещаний? Он слишком упёрт в свою гордость, чтобы заметить, что мир уж не тот и верность теперь никому не нужна. Его бог воздал ему по делам, и он от него отвернулся, но мы... Мы не заставим нас ждать слишком долго. Если ты так решишь. Так что пусть молится, чтобы ты не послушал меня, иначе поймёт, что смерть - не худший удел.
Бес зашипел, как змея, и выкатил длинный и тонкий язык. Тень его затряслась и задёргалась.
- А этот... этот тянется к свету, не понимая, что через тьму к нему не пробиться. О, сколько их здесь - бездна кишит адептами тайных наук. Так ли, старик? Тебе ли не знать, сколько их бьётся в огне сожалений. И только такие, как ты - кому повезло - заслужили содействие. Или же нет? Что же такое слепая удача? Может злой рок, обернувшийся сладкой изнанкой? Так приди и возьми свою долю. Может быть я пощажу тебя и отпущу, как только признаешь ошибки. Может и быть. А может и нет. Кто знает? Я ведь здесь не один, хоть ты и вытащил только меня. Ну же, отринь этот страх, не вынуждай меня делать больше того, что я уже сделал. Не обрекай.
- Что... ты? - Еле слышно прошептал Ян, вывернув голову.
- Ему интересно? Ну что ж, я отвечу. Я тот, кто был до и тот, кто останется после. Я пришел в этот мир прежде света и был лишь во тьме. И были мне братья и сёстры. И были мне дети, и был я над ними. И буду я вновь. А вы, со своими божками и войнами, верой и правдой будете молоты в пыль. Ибо мы не прощаем, и не забываем. И сколько бы лет не прошло, бездна всегда будет ждать. Ибо бездна есть мы. Бездна есть я.
Какое-то время всё было тихо. Погасли глаза и тьма стала полной и абсолютной. Лишь в внутри круга ещё оставались и камень, и свет. И некая жизнь. Но вдруг пол задрожал. Щели между камнями раздались в ширину и прямо у них из-под ног вылезла голова старика. Кручина, едва сознавая происходящее, мотнулся и чуть не упал за пределы, но старик его удержал. Протиснувшись полностью, он усадил его на пол и обреченно склонился, уставившись в лапти.
- Ну наконец-то. - Вновь загорелись глаза.
Старик ничего не сказал. И взгляда не поднял. Только толкнул ногой Яна, не давая тому провалиться в беспамятство.
- Вот ты и пришел. А ведь мне говорили, что человек измельчал. Погряз в дележе стылой земли или погоне за мнимыми благами. Но нет. Ты явился. Готов принести себя в жертву во имя спасенья толпы паразитов?
Но дед не ответил.
- Молчишь? Молчи. Только знай - нельзя заглянуть за границу и не увидеть того, что за ней. Нельзя заглянуть и быть не увиденным. И раз ты стал с той стороны, то пришло время платить, призыватель.
Темнота отступала, вырисовывая уродливые контуры лап и когтей. Демон ударил в преграду. Он потянулся и зашипел, пробиваясь сквозь соль. Полоса рассыпалась, мельчала.
- Тебе не забрать, - старик поднял глаза, - ни меня, ни этих несчастных.
Содрогаясь всем телом, он, тем не менее, выпрямился и сжал кулаки. Казалось он вырос, стал крепче.
- Ты мог бы войти через дверь! Ты мог бы спаси их, но ты слишком труслив! Сейчас ты увидишь, как мне не забрать...
- Сейчас ты отправишься в бездну, и будешь сидеть, пока не придёт окончанье веков!
- Окончанье веков? - Демон взревел, ударил рогами и показал наконец свою морду. - Оно уже наступило!
Испещрённая язвами и некрозными пятнами, на свет выплыла продолговатая козлиная голова с безумными, горящими глазами и длинной свалявшейся бородой. Посаженная на необъятные плечи, она была размером с бочку и судорожно подёргивалась в каждой новой попытке пробиться сквозь стену. С торчащих в стороны длинных клыков сочилась розоватая слюна. Свешенный набок черный язык крутился, будто гадюка над морщинистыми полосками губ. Взглянув на страшилище, колдун выбросил руку вперёд и закричал.