- Это правда? Правда что он...?
- Правда. - Подтвердил Кручина, так и не дождавшись завершения вопроса.
- А ты? Почему ты ему помогаешь?
- Поверь, помощь ему не нужна. А я? Я всего лишь плачу той же монетой.
Долго молчали они. Очень долго. И когда в дверь наконец постучали, Ратко аж подпрыгнул на стуле.
- Они забрали его. Забрали и отбыли. С неделю тому. Так что если надумаешь продолжать в том же духе, то придётся поторопиться.
Он встал и кивнул подходившему стражнику. Тот открыл дверь, не спуская с Кручины глаз, а затем снова её затворил.
- И ещё. - Бросил Ратко, проверяя замок. - Будь добр, не поднимай больше рук на купцов. Мне здесь ни к чему лишние жертвы. К тому же те, что приносят доход.
Сперва Кручина смутился, но покопавшись немного в памяти, понял, о ком тот толкует.
- Не подниму. Но этот толстяк...
- Этот толстяк утро встретил в канаве. Со вспоротым брюхом. У служки его, говорят, нервы сдали. Но ты подумай, с чего вдруг так получилось. Подумай.
Когда он ушёл, факел так и остался чадить, бросая на стены каморки длинные тени и тихонько потрескивая. Посидев пару минут, Кручина поднялся со стула и подошел к ржавым вмурованным в камень прутам. Он очень хотел дотянуться до света, почувствовать пальцем тепло, о котором забыл сидя в мерзком каменном погребе. Хотел, но не смог.
Через какое-то время его разбудили тычком и, не говоря ни слова, грубо вытолкали на одну из городских улочек. Вытолкали и оставили наедине с холодным осенним туманом, стелившимся поверх грязных луж и неприступными, исписанными сажей стенами. И совершенно не зная как быть, он поплёлся куда глядели глаза.
Пробравшись сквозь несколько заваленных брёвнами переулков и ещё менее проходимых и абсолютно пустынных задних дворов, пинком отворив чьи-то ворота, он очутился на площади. На той самой, где проходило повешенье. Ратко говорил, что после дьявольской ночи случилось много чего ещё, но на шибенице одиноко висел единственный, распухший и потемневший мертвец. На помосте, напротив него, подобрав под себя ноги неподвижно сидел мальчишка, лет десяти. Стараясь ступать по настилам, Кручина приблизился к ним и с удивлением вспомнил обоих. Мертвецом всё ещё был тот крепыш из дыры на границе, а мальчишкой, видимо, был его сын. Это он успокоил коня и отвёл его от Кручины, когда тот боролся с пьяным туловом Бруды Беспалого.
Кручина хотел его ободрить, но какой был в том смысл? Зачем ему новая ложь?
- Все мы здесь пешки. - Выдохнул он. - Все мы умрём ни за что.
- Таков наш удел.
Он бросил на мальчика взгляд, затем повернулся и зашагал прочь, раскидывая грязь босыми ногами.
Помотавшись немного по захламлённым проулкам и трезво оценив своё положение, Кручина решил начать воровать. Ему было страшно вновь представить себя в кандалах, или того хуже, в позорных колодках, но перспектива помереть с голоду прельщала его ещё меньше. К тому же работы здесь больше не было, а начинать чего-то было нужно. Ему предстоял долгий путь с отставаньем в неделю, которое с каждым часом лишь увеличивалось. И пусть тот рогатый ублюдок подавится желчью. Раз трусливый колдун оказался сильнее всех демонов ночи, то кто он такой, чтобы выбрать иное?
А затем, когда у Кручины уже созрел план по хищению с какого-то садика побитых холодом яблок, его вдруг окликнул знакомый, но в то же время не самый приятный и ожидаемый голос. Он повернулся, слезая с забора, и уселся на корточки, подобрав под ноги грязную робу.
- А я уж и не надеялся. - Улыбнулся Ян Йозеф Стрижевич, остановившись на расстоянии.
- Вот и я не надеялся. - Резко ответил Кручина. - И по сих продолжаю не надеяться.
- Не нужно злиться. Я ведь был там рядом с тобой. И так же, как ты чуть не умер.
- Судя по твоей вымытой роже так и не скажешь.
- Я спас твою жизнь. - Нахмурился Ян. - Это мой круг тебя оградил.
- Ты знаешь, кто её спас. Если б не он, ты бы подох, как чумная собака. Вместе со мной.
Ян покачал головой, но дальше спорить не стал.
- Я ждал тебя рядом с палатами, но ты почему-то пошел совсем не туда. Пришлось поискать.
- Слушай, что тебе нужно? Теперь у меня нет для тебя ничего. Так что иди ты своим путём и дай мне спокойно спереть себе завтрак. Меня, знаешь ли, плохо кормили целых...
Кручина осёкся, вновь попытавшись собрать воедино все те ночи и дни, что он считал мисками скверной перловки.
- Три с половиной недели. Ты просидел там всего три с половиной недели, а ведёшь себя так, будто десять лет рыл подкоп или грыз решетки.