Барбара почувствовала, что оторвана от пола и вновь лежит на постели. Она посмотрела на мужчину над собой, лицо его было серьёзным, но наполненным страстью. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он раздвинул её ноги, осторожно дыша и водя пальцами, но всё это проделывая исключительно нежно.
Он взял её за ягодицы и приподнял над постелью, чтобы войти в неё. Её ноги инстинктивно сомкнулись на его спине, обняв его так крепко, как только возможно. Внезапно она почувствовала резкую боль, заметалась на подушках и одновременно поняла, что Энтони уже проник в неё.
Когда Энтони внезапно замер, она тоже остановилась и посмотрела на мужа.
Увидев, что он улыбается, она расслабилась.
—Да, — сказал он. — Ты мне очень нравишься.
Глава 18
КОНЕЦ ЭПОХИ
— Входи и садись, — сказала Фелисити, приглашая невестку.
Барбара колебалась. Первый раз после свадьбы, которая состоялась неделю назад, Энтони покинул её. Сегодня он отправился принимать полномочия капитана флагманского корабля османского восточного флота.
Поэтому Барбара оказалась одна. В течение этих семи дней восторг переполнял её, она почти никого не замечала в доме. Даже служанок, которые купали её, готовя к очередному упоению любовью, — женщин, которых она знала всю свою жизнь, — она видела как будто во сне. Реальность начиналась лишь в объятиях Энтони.
Но теперь он ушёл, и Барбару пригласила к себе свекровь, которую, как тень, сопровождала женщина-арабка.
Барбара поклонилась Фелисити, проигнорировав Айшу.
— Ты очень понравилась моему сыну, — сказала Фелисити.
— Госпожа очень добра ко мне, — пробормотала Барбара.
— Я просто повторяю слова сына, — отозвалась Фелисити. — То, что он обрёл счастье, делает и меня счастливой. А теперь я хочу спросить тебя вот о чём: нравится ли он тебе?
Барбара хорошо знала ответ на этот вопрос.
— Как может женщине не понравиться такой мужчина, госпожа? — спросила она в свою очередь.
Фелисити изучала её несколько секунд, а затем пригласила сесть рядом с собой. Барбара повиновалась, её руки лежали на коленях.
— Возможно, ты первая христианская жена, взятая одним из Хоуков без насилия, — заметила Фелисити.
Барбара нахмурилась.
— Меня, между прочим, насильно вырвал из отцовского дома Гарри Хоквуд. Я даже стреляла в него из револьвера. И всё же я смогла полюбить его. Так что, дорогая моя девочка, ты в лучшем положении по сравнению с остальными.
— Наверное, — задумавшись пробормотала Барбара.
Фелисити продолжала изучать её, а затем внезапно сказала:
— Айша, мне нужны малиновые нитки. Принеси, пожалуйста.
Айша поднялась и вышла из комнаты.
— По нраву ли тебе дело твоего мужа? — спросила Фелисити, понижая голос.
— Не моё дело — критиковать мужа, — ответила Барбара, заподозрив ловушку.
— Ты должна это делать, Барбара, — сказала Фелисити. — Энтони сражается за очень жестокого человека. Хозяин может быть доволен им, но вдруг его настроение изменится, и тогда ты найдёшь своего возлюбленного со струной, затянутой на шее, — вздохнула она. — Такая участь настигла меня. Энтони сражается за варвара, который мечтает о том, чтобы стать властелином. Кто знает, когда жадные глаза Сулеймана воззрятся на Венецию? И тогда твой муж поведёт флот бомбардировать собор Святого Марка... Отнесёшься ли ты к этому столь же хладнокровно? Сможешь ли ты спокойно наблюдать, что твоих сыновей воспитывают как турок, а дочерей отправляют в гарем?
Барбара почувствовала, что тяжело дышит, когда эта странная женщина выразила словами те страхи, которые преследовали её в ночные часы. Но ведь эта женщина — мать её мужа.
— О нашем сегодняшнем разговоре никто не должен знать, — предупредила Фелисити. — Айша близка и дорога мне, но для неё Сулейман — почти Бог, и она не захочет слышать хулу в его адрес. Также и Энтони не должен ничего знать. И всё же мы должны объединить наши усилия и отвратить его от того небожеского дела, которому он служит.
— Чего мы добьёмся этим, госпожа?
— Мы должны убедить его покинуть османцев и пойти на службу к христианам. Разве ваш дож не хотел бы, чтобы ему служил такой известный моряк?
Барбара не знала, что ответить. Она предполагала, что все в Венеции ненавидели Хоук-пашу так же, как Драгута или Хайреддина. Если бы Энтони ступил на землю Венеции, его мгновенно казнили бы.