— А как же голова Баязида?
— Я уничтожу её.
— Разве мы не должны предъявить её падишаху?
Сокуллу покачал головой.
— Падишах желает знать только то, что сына его больше нет в живых. Это второй сын, которого он уничтожил.
Энтони не мог забыть весь ужас свершённого им. Даже возвращение домой и объятия Барбары не могли избавить его от воспоминаний.
Барбара с тоской смотрела на него.
— Тебя заставят совершать ещё более страшные преступления, — сказала она наконец.
— Женщина, если ты будешь мучить меня подобными разговорами, я прикажу высечь тебя, — пообещал Энтони.
— Можешь брать палку, — резко бросила Барбара, — потому что я всё равно скажу, что думаю. Тебя заставят совершать ещё более страшные преступления. А вдруг султан прикажет тебе вести флот на Венецию?
— Этого никогда не случится. Сулейман не воюет против союзников. Его принцип — никогда не начинать войны с ними. Это относится и к Венеции.
— Энтони, господин мой... — Барбара обняла его. — Поклянись, что никогда не будешь воевать против моего народа? — Чувствовалось, что она волнуется.
— Если не надо будет защищать Османскую империю, клянусь в этом, — сказал он ей.
— Ты не подчинишься воле султана?
Энтони улыбнулся и поцеловал жену.
— Сулейман не потребует от меня такого. Он не просто великий правитель, но и великий человек. Я сожалею о гибели Баязида, но султан был прав: смерть принца спасла империю от гражданской войны. И это мудрое решение. — Он ещё раз поцеловал Барбару. — Клянусь тебе, что я никогда не приму участия в агрессии против Венеции.
Казалось, что Барбара удовлетворена результатом разговора.
Наградой Энтони, казнившему Баязида, стало не только укрепление расположения Сулеймана, но и дружба с Селимом.
Многое в этом молодом человеке не нравилось Энтони. Он был ленивым и слишком чувственным, — он не только держал наложниц, но и мальчиков для удовлетворения своих прихотей, к тому же он любил выпить и в нём с трудом можно было признать потомка Мехмеда Завоевателя, Селима Грозного и самого Сулеймана. Люди говорили, что, наверное, Рокселана часто наставляла рога султану, даже рискуя своей жизнью.
Хоквуд сомневался в этом, потому что не знал никого, кто хотел бы войти в расположение русской наложницы. Она следовала своим амбициям твёрдо и решительно и делала всё для того, чтобы султан отдал её собственному отпрыску управление империей. Она никогда не нарушила бы супружескую верность.
Но по другим явным признакам Селима можно было назвать истинным потомком Османа. Он был высокообразован и умён, он мог составить прекрасную компанию, если не был пьян. Время от времени он становился таким же жестоким, как и его предки.
Мехмед Сокуллу неустанно напоминал Энтони, что Селим станет их хозяином.
Близкий друг Селима Иосиф Наси был ещё более интересной фигурой и, на взгляд Энтони, мог оказаться очень опасен для их будущего как в личном, так и в государственном плане. Наси было сорок с небольшим. Он происходил из богатой испанской семьи, учился банковскому делу и коммерции в Антверпене, работая на своих двоюродных братьев Мендесов.
Наси был марраном, крещёным испанским евреем, принявшим имя Хуана Мигеса. Его решимость облегчить страдания испанских евреев, когда Филипп II начал подвергать их гонениям, привела также и к его изгнанию. После этого он вернулся к иудаизму, женился на своей двоюродной сестре Рейне и укрылся в Истанбуле.
Здесь его честолюбивые устремления и несомненный талант быстро завоевали благосклонность Сулеймана. Султан давно хотел найти замену Ибрагиму, который вёл финансовые дела и которого он так бездумно вышвырнул. И вот под рукой оказался именно тот человек, который был нужен. Сулейман был достаточно умён, чтобы назначать немусульманина великим везиром, но Наси стал правой рукой Сокуллу, его одарили поместьями в Палестине. Там он постоянно собирал евреев, изгнанных из разных концов Европы.
Наси многого достиг, и можно было лишь восхищаться его талантами и завидовать тому, как успешно он трудится в Османской империи, но всех настораживала его близкая дружба с Селимом, в которой многие видели лишь политический шаг, а не чистосердечную привязанность. Сам Наси вёл умеренный образ жизни, поэтому естественнее для него было бы презрительно относиться к такому человеку, как Селим.
Хоквуд, как и Сокуллу, не сомневался, что Наси делает ставку на султанство Селима. Когда подойдёт время, он использует эту дружбу для реализации собственных планов — это было совершенно очевидно даже для Сокуллу. Но в планы Наси, как ни странно, по-видимому, не входило смещение с должности великого везира.