— Я лучше служил бы тебе, о падишах, если бы мог делать это честно.
— Ха! — хохотнул Селим. — Так тому и быть!
Нужно как можно быстрее покончить с Кипром и любым способом взять над ним контроль. Конечно, до того, как этот христианский флот станет посмешищем для всего мира. Ты отправишься на Кипр через неделю.
— Падишах...
— Мне известно, что ты не желаешь нарушать слово и сражаться против народа твоей жены, — сказал Селим. — Я посылаю тебя положить конец войне, а не вести её. Мустафа-паша сообщил мне, что предложил Бригадино сдаться, но тот отказался, заявив, что не может доверять турецкому паше на слово. Хоук-паша, Мехмед Сокуллу напомнил мне, что твой великий дядя вёл переговоры о сдаче крепости Родос и достойно вёл себя по отношению к её защитникам.
— Это правда, о падишах. — Сердце Хоквуда учащённо забилось.
— А если бы тебе пришлось отправиться на Кипр и вести переговоры с Бригадино, принял бы он твоё предложение?
— Принял бы, о падишах. Но ему хотелось бы убедиться в моих полномочиях.
— Он убедится. Я наделю тебя неограниченной властью, чтобы добиться сдачи Фамагусты. Используй все способы. Мустафа-паша и Пиале-паша будут в твоём подчинении до тех пор, пока это место не будет нашим. Это подходит?
— Подходит, — подтвердил Энтони. — Я отправлюсь через неделю.
— Ты уверен, что справишься с этим поручением? — спросил везир, провожая Энтони.
— Я хочу так думать.
— Ты должен больше делать, чем думать, Хоук-паша. Султан всё ещё недоволен тобой. Я скажу тебе, что он несколько раз думал о том, чтобы убить тебя за неповиновение. Только я защищал тебя. Я посоветовал султану использовать в нынешней ситуации репутацию честности твоей семьи. Если тебя постигнет неудача и ты не добьёшься ответа от Бригадино, тебе лучше не возвращаться в Истанбул.
— Если ты сказал мне это, ты должен быть мне другом ещё в одном, — заметил Хоквуд.
— Я всегда был тебе другом, Энтони. Я всегда буду твоим другом.
— В таком случае помоги мне взять с собой жену и детей, мать и старую няню на Кипр.
— Я не могу сделать это, Энтони, — Сокуллу покачал головой, — даже для тебя. Это станет концом моей карьеры. Это будет предательство, потому что ты в этом случае можешь бросить падишаха, не пытаясь заставить Бригадино принять условия.
— Значит, моя семья останется в заложниках моего успеха.
— Мужчина может найти другую семью, — пожал плечами Сокуллу.
— Только не я.
— Тогда добейся успеха, Хоук-паша. Преуспей — и опять будешь на коне.
— О, счастливый день, — радовалась Фелисити. Барбара, как и стоило ожидать, была разбита.
— Ты отправляешься, чтобы привести мою страну к катастрофе, — грустно сказала она.
— Я направляюсь покончить с войной, — сказал Энтони. — Если она продолжится, то многим принесёт смерть. Стоит ли меня упрекать?
— Нет, господин мой, — вздохнула Барбара. — Я должна пожелать тебе успеха. И скорого возвращения.
Энтони поцеловал её, обнял сыновей и вышел на галерею.
Четыре дня они двигались на юг по сверкающему Эгейскому морю. Обогнули остров Крит и направились на юго-восток к горам Кипра, таким близким к побережью Турции, что казалось удивительным, как это ни один султан до сих пор не заявил о своих правах на него. Но такие великие воины, как Мехмед, Селим Грозный или Сулейман, слишком хорошо понимали тонкости дипломатии: союзник на Западе был ценностью самой по себе, державшей к тому же христианский мир в состоянии неразберихи и разброда и делавшей старания Папы Римского или императора объединиться против турок совершенно пустыми. Захват Кипра не стоил такой цены.
Как справедливо заметил Сокуллу, самонадеянность Селима Пьяницы привела христиан к идее объединения.
Пять галер Хоквуда обогнули мыс Гата и в заливе Акротири, с берега которого смутно виднелись очертания Олимпа, встретились с турецкой эскадрой, охранявшей подступы к осаждённому городу с моря.
Их приветствовали взлетевшие флаги, адмирал пригласил Энтони на ужин.
— Хорошо, что ты вернулся на свой пост, Хоук-паша, — сказал он. — Теперь, может быть, нам удастся заставить венецианцев сдаться.
На следующий день они пересекли бухту Ларнака и обогнули мыс Греко. Теперь перед ними лежала бухта Фамагусты — чистая гладь воды до мыса Элеа, примерно около сорока миль, — заполненная турецкими галерами. Почти все они стояли на якоре, но некоторые галеоны были в движении.
Эскадра Хоквуда была сопровождена к флагману Пиале-паши.
Венгр, казалось, был не очень рад встрече с другом детства, мальчишками они ходили в море.