— Что ж, в таком случае пути Господни не настолько уж неисповедимы. Я дам тебе письмо к испанцу.
— Ставя на карту будущее христианства, отклонил бы он моё прошение, если бы я был протестантом? — спросил Хоквуд Виньеро.
— Впоследствии совершенно точно. Католики видят в учениках Лютера прямой вызов Богу, который в конечном итоге существует лишь в человеческом сознании.
Но времени для метафизических споров не было. Уже наступил сентябрь, прошёл месяц с момента падения Фамугусты. Вскоре погода ухудшится, и не останется надежды на сохранение союзнического флота хотя бы ещё на несколько месяцев, если его не воодушевить победой. Энтони не представлял, как долго можно скрывать новости о катастрофе на Кипре.
Из Рима они поехали в Чивитавеккью, где взошли на борт галеры Папы Римского и этой ночью же направились на юг к Мессинскому проливу. За два дня они миновали скалу Сцилла и водоворот Харибда и вышли в широкий пролив, который отделял Италию от Сицилии. Там находился союзнический флот, состоявший из кораблей Венеции, папства, Генуи и Испании.
— Я должен сказать тебе, что отныне ты должен быть ещё более осторожен, Хоквуд, — предупредил Виньеро. — Среди командиров-венецианцев два младших Бригадино. Они ещё не знают о гибели брата, как и о том, какой была его смерть.
Вид флота воодушевил Хоквуда. Он подсчитал, что здесь находится около трёхсот судов самых разных видов — от маленьких галер и до океанских галеонов.
Наибольший интерес для него представляли шесть огромных галеасов, пришвартованных друг к другу и действительно походивших на настоящие крепости. Раньше он видел эти громадные суда лишь издалека, его опытный глаз сразу мог определить как их слабые, так и сильные стороны. В безветренную погоду им нужно было несколько рядов вёсел, однако при сильном ветре вёсельные отверстия приходилось быстро закрывать.
«И всё же, если их использовать в подходящую погоду, они могут, — думал Энтони, — быть разрушительной силой в любом сражении».
На кораблях трепетали вымпелы и флаги, кругом копошились люди. Умопомрачительный шум и невероятное зловоние наполняли воздух. Корабли очень давно находились в проливе.
Никто не обратил внимания на галеру Папы Римского — здесь было несколько судов под римскими флагами, — когда она вошла в бухту Мессины, в которой дон Хуан Австрийский расположил свой штаб. Хоквуду пришлось подождать, пока письма от Папы Римского и от дожа попадут к главнокомандующему союзнического флота.
Энтони чувствовал, что у него есть больше чем просто шанс, смотря на флот, который, он сразу понял, не столь велик, как флот Али-паши, и команды которого несомненно устали от долгого пребывания в порту. Если он сумеет реализовать свой план... Если только дон Хуан захочет выслушать его.
Вскоре Энтони понял, что смотрит на молодого человека, сидящего за столом в дальнем углу комнаты. «Очевидно, это один из секретарей дон Хуана», — подумал он. Тот что-то усердно писал, изредка поглядывая на вошедшего богатыря. Лицо его было немного вытянутым и грустным, но глаза живыми.
В конце концов любопытство взяло верх, и юноша произнёс:
— Извините, монсиньор, мне не верится, что вы венецианец.
— Я вовсе не венецианец, — сказал Энтони. — Предполагаю, вы можете сказать, что я англичанин, хотя никогда не ступал ногой на эту землю.
— В таком случае вы такой же странник, как и я.
— Вы, сударь? Я бы сказал, что вы испанец и служите испанскому командиру.
— Действительно, это так, монсиньор. И всё же я приговорённый в Италии беглец и должен потерять правую руку по возвращению в Испанию. — Он слабо улыбнулся. — Если только я не смогу это сделать на поле битвы. Поэтому я нанялся на службу принцу. Если я добуду славу, когда мы встретим турок, может, я смогу рассчитывать на лучшее.
— Дуэль?
— Драка. Во время которой мой противник потерял немного крови. Я был вынужден покинуть свою страну и родителей и жить в ссылке. Но кем вы, монсиньор, будете без моей правой руки? — Он демонстративно осмотрел её. — Это рука, которой я пишу.
— Действительно, — заметил Энтони.
— Монсиньор, я поэт. — Юноша взглянул на Хоквуда. — Мои стихи издавали.
— Примите мои поздравления, — сказал Энтони.
Вскоре появился Виньеро.
— Нас приглашают на совещание, — сказал адмирал. — Я буду рядом с тобой.
Виньеро вошёл в зал, затем почти сразу вызвали Хоквуда. Он обернулся к молодому человеку и произнёс:
— Желаю тебе удачи.
— Если ты вступаешь во флот, монсиньор, тебе понадобится удача. Командор будет рад тебе. Я тоже желаю тебе удачи. — Он протянул руку. — Меня зовут Мигель де Сервантес.